Современный румынский детектив

директору: "Перебарщиваешь, старина, избалуем публику, она потом от чего поскромнее нос будет воротить!"Сами посудите, товарищ майор, он пригласил и Маргу, и Лючику, и Василе Кэтэлина, и Пуйу Замфиреску, и Карасу… Ну куда столько? Два состава пришлось сделать. Даже сам Антон Кэлиною пел в очередь с этим молокососом Джиджи Доканом. А тот еще и дуется, что его по телевизору не покажут, — ну, я вам скажу, и молодежь пошла…

Жестом останавливаю словоизвержение.

— Скажите, пожалуйста, товарищ Попеску, у вас память хорошая?

— У меня-то? Да я вообще феномен, это вам всякий скажет. Я, например, никогда расходы не записываю. А ведь знаете, как бывает: одному одолжишь, другого выручишь. Меня так феноменом и зовут.

— Тогда, может быть, вы мне поможете. Не припомните ли случайно, в день последнего представления продали вы кому-нибудь два билета на разные трибуны?

Прозвище Аурикэ Попеску оправдывает себя, потому что он отвечает, ни на секунду не задумавшись:

— Именно в тот день — точно нет, потому что у нас не осталось ни одного, ни самого захудалого, билетика. Но накануне — дело было…

— А именно?

— А именно шестое представление, то есть последнее, пришлось на пятницу. А в четверг пришел один господин — я это прекрасно помню, потому что очень он меня удивил, — и попросил один билет на тот же день и еще два на завтрашний. "Только чтобы подальше друг от друга" — так он сказал. Ну, я дал ему один в первый ряд, левая трибуна, а другой — в последний, правая.

— А вы его не спросили, зачем это ему?

— Правило моей профессии — вопросов не задавать.

Ясно, что раз Мирча Рошу купил билеты с рук, перед началом, то этот след многого не обещает. Все же следует выверить его до конца,

— Вы смогли бы узнать покупателя?

— Гм, со зрительной памятью у меня послабее. Помню только, что это был очень изысканный господин и, если не ошибаюсь, с бородой. С черной бородой.

— Благодарю вас. Вы позволите от вас позвонить?

— А как же, сделайте милость, пожалуйста!

— Алло! Доктор? Это опять я. Будем надеяться, в последний раз… Хочу выяснить еще одну деталь: на том достопамятном ревю кто из вас сидел в первом ряду, а кто в последнем? Ага… Да, так я это себе и представлял, он жаловался, что ничего не увидел… До свидания, благодарю.

Кладу трубку.

— Все, пожалуй. Память у вас, товарищ Попеску, действительно…

— Да уж… А как все-таки насчет пары билетиков на" Заходите в Кэрэбуш"? А если контрамарочку? Жаль, очень жаль! Честь имею, товарищ майор! Всегда рады видеть!

Мое утро замыкается, как и предполагалось, на последнем персонаже, причастном к делу несчастного художника: на его отнюдь не такой уж несчастной наследнице Атене Пашкану.

Она принимает меня, как и в первый раз, с враждебностью, которую не дает себе даже труда скрыть.

— Ну, что там еще? — ворчит она, провожая меня в гостиную и указывая на кресло. — Вы считаете, что меня мало допрашивали? По — моему, я на все вопросы ответила. Неужели не хватит?

Я стараюсь держаться вежливо.

— Простите, когда я в прошлый раз предупредил насчет полуофициального характера моих визитов, вы все же не отказались меня принять. Теперь я веду следствие совершенно официально.

— Но я уже все сказала вашим коллегам.

Я внимательно гляжу на ее загорелое лицо, и мне вдруг приходит в голову мысль закинуть удочку.

— Так уж и все? А вы сказали им, например, что были этим летом на море?

Она вздрагивает всем телом,

— Какое это имеет отношение…

— Самое прямое, уважаемая. На море был убит ваш брат.

— Но я-то там была в июле, в начале сезона, и всего две недели,

— Это мы еще проверим. Пока что алиби, которое вы предъявили на вечер 1 сентября, на ногах не держится. Ваша знакомая, госпожа Николау, не помнит, в какой точно вечер она вас навещала.

Атена Пашкану захлебывается от ярости.

— Что вы себе позволяете! Я… я…

— Успокойтесь, пожалуйста, я не говорю, что подозреваю вас в братоубийстве. В настоящий момент я от этого далек. Я просто хотел вам продемонстрировать, что это нормально, если к вам приходят с разными вопросами, даже и по многу раз. Не забывайте и о том, что вы — его единственная наследница. Кстати, наследство уже оформлено?

Она переводит дух и отвечает мне тоном, похожим на человеческий:

— Да, и налоги уже уплачены. Выставка имела успех, все картины пристроены, я даже получила часть денег. С материальной точки зрения действительно грех жаловаться, но на этом основании подозревать меня…

— Сейчас я пришел не с тем. Я бы хотел, если позволите, заглянуть в мастерскую на втором этаже.

— Там ничего нет.

— Я хотел бы убедиться в этом лично.

— Пожалуйста. Только в этом уже убедился ваш сотрудник не далее как вчера.

— Мой сотрудник?

— Ну да, разве не вы его послали? Он сказал, что из милиции, и попросил адреса друзей Дана.

Этого следовало ожидать…

— Какой он из себя?

— Низенький такой, пожилой, на лицо заморыш.

Вынимаю — в который раз — фотографию Тебейки. — Он?

— Он. Он что, не из ваших? Я судорожно глотаю.

— Из наших, конечно. И… он что-нибудь нашел?

— А что он мог найти? Что-то, правда, искал, все облазил, обстукал стены, пол, чуть паркет не вскрыл…