Современный русский детектив. Том 2

— Дело есть. Хочешь червонец заработать?

— А два потерять? Грач наколет, два выложу. Не-е.

Он посигналил.

— Подожди. Ложу портрет и штраф — мой.

— Далеко?

— Да нет. В соседний городишко.

— Ничего себе!

— Пузырек в карман?

— Лады. Когда?

— Сейчас.

Шофер посмотрел на щиток.

— Садись. Обратно заправлюсь.

— Подожди, домой только слетаю за одной вещицей.

XXVI

— Мефистофель? — тихо сказал кто-то сзади.

Человек испуганно оглянулся.

— Майор? — удивленно произнес он. Глаза его забегали по сторонам. — Вот так встреча! — радости в голосе не было, хотя взгляд немного успокоился: Мефистофель понял, что майор был один.

— Пройдемся, — предложил Леонов, Мефистофель покорно пошел за ним.

— Чем обязан? — спросил он, когда они прошли несколько метров.

— Соскучился, — сказал Леонов, — да и отблагодарить хочу.

— За что? — Мефистофель остановился.

— Как за что? За помощь.

— Какую? — Мефистофель сделал шаг назад.

— Ты меня тогда правильно навел. Жаль только, — вздохнул майор. — Спартак погиб…

— Погиб? — Мефистофель пронзительно глянул на Леонова.

— Вечная память! — сказал майор.

— Так ты пришел только это мне сказать? — Мефистофель смотрел недоверчиво, напоминая затравленного зверька.

— Не только. Хочу еще тебя уберечь.

— Меня? От кого?

— Сам знаешь. Неужели ты думаешь, наивная душа, что тебя оставят в покое? Прикончат, как последнее быдло. Я должником не хочу быть. Когда-нибудь и ты протянешь мне руку.

— Это ты, майор, брось. Не надо меня на пушку брать. Стреляный.

— Смотри. Только шлет тебе привет этот, как его… Ну, на руке у него баба на сердце…

— Лом что ли?

И вдруг Мефистофель сник.

— Да ладно! — махнул он рукой и пошел назад к дому.

— Берегись, слышишь? — крикнул ему вслед майор.

Ломакиных, Ломовых, Ломоносовых и прочих в городе набралось двести шестьдесят семь человек. Двести тридцать отпали сразу. Потом еще двадцать, двенадцать. Осталось пять.

В этот день майор уехал домой в двадцать минут третьего. Он заснул сразу спокойным сном человека, у которого день не прошел даром и совесть была чиста.

На следующий день, постаравшись закончить дела пораньше, Леонов по пути домой свернул к дому Суховского. Он застал Суховского за работой. Тот, засучив рукава, клеил на кухне обои. Ему помогала дочь, девочка лет двенадцати. Перехватив взгляд Леонова, Суховский немного смутился.

— Да вот… супруга запилила. Дай, думаю… Зоя, принеси стул, — велел он дочери.

— Да я к тебе на минуточку. Николай, ты не помнишь, кто к нам сажал Мефистофеля?

— Мефистофеля? — Суховский снял фартук, вытер о него руки. — Мефистофеля… повторил он задумчиво. — Так-так. По-моему, его настоящая фамилия э-э-э… Ро… Да, Романюк.

— Точно, Романюк, — подтвердил Леонов.

— А посадил его, по-моему, Носов. Точно, Носов.

— Ясно. А отпускал?

— Тоже он. А что? Ты его в чем-нибудь подозреваешь? Вроде, давно работает, ни в чем не замешан. Или… — Суховский посмотрел на майора.

— Да нет, так… — Леонов встал.

— А я, было, подумал…

— Что ж, пойду. Ну, Зоя, до свидания.

— До свидания, — нерешительно произнесла девчушка, вопросительно глядя на отца. Тот сделал неопределенный жест.

— Оставайтесь, — сказала она, — пирожки свежие кушать будем.

— Спасибо, — поблагодарил Леонов и протянул хозяину Руку.

XXVII

На следующий день Леонов пришел на службу раньше обычного. Заперся в своем кабинете и отключил телефон.

«Так, — рассуждал он, шагая из угла в угол. Бригада — раз. Кассирша — два. Слышал — три. Мефистофель — четыре. И пятое — Ломакин, с которым изредка, как сказали, встречался. Неужели? Неужели? Нет! Спас от пули… Друг… Нет».

Он походил еще какое-то время. Потом решительно повернул в замке ключ и громко хлопнул дверью.

Носов что-то писал, когда Леонов вошел к нему. Капитан, как обычно, с радостным выражением лица вскочил из-за стола и, протягивая руку, бросился к Леонову.

Алексей отвел руку и, глядя ему прямо в глаза, спросил:

— Ты?!

— Ты это о чем? — глаза Носова забегали. Рука поползла в карман.

— Ты?! — повторил Леонов.

— Носов бросился к двери. Выглянул наружу. Плотно прикрыл ее, резко повернулся к Леонову.

— Тебе чего надо? Ты чего добиваешься? — тихо и зло сказал Носов. Лицо его побелело. Куда только девалось его вечное самодовольство. — Денег надо? Дам. Зависть берет, как живу? Сам соображай. Тебе ли не жить! Я найду людей. Они тебя озолотят. И кого ты жалеешь? Кого? Этих обманщиков? Этих шкуродеров? А как сам живешь? Хуже безработного. Как тебя жена не выгонит! Ты же дурак! Дурак! — губы Носова дрожали. Волосы упали на вспотевший лоб. Он резким движением отбросил их назад.

— И все, что ты думаешь, недоказуемо! Слышишь? Недоказуемо! Тебе дадут отступного. Слышишь? Еще раз повторяю. Много дадут… «Ладу». Хочешь — дачу. Только не глупи. Лови фарт. Будь умницей. Время не то. Посмотри вокруг. Сейчас все рвут, все тянут к себе. И бери, бери.

Носов подошел вплотную к Леонову. Он тяжело дышал. По лицу бежали струйки пота. Леонов стоял неподвижно, только лицо его бледнело все больше и больше. А Носов наступал:

— Сейчас все продается. Должности, бабы, девки, совесть, честь…

— Ни совесть, ни честь продать нельзя.