Современный русский детектив. Том 2

Гуляев давно за ней увивался. Когда она директорствовала, он главным специалистом был, между боксерскими раундами успел как-то Тимирязевку окончить. Сплетням Валентин не верил. Потому как считал, что после пятидесяти мужик уже и не мужик вовсе, тем более после инфаркта. Как спортсмен, он более-менее в физиологии разбирался. Гуляеву Наталья наплела про московского соблазнителя и сошлась с ним, чтоб не так одиноко было и чтоб не ломал он в «Цитрусовом» ее порядки, да чтоб не зарывался, не обворовывал ее ненароком, да не только ее — Шатурко, Иванцов, Николаев уже были к делу подключены, без их прикрытия бизнес бы не пошел, ежу ясно. Наталья следила, чтоб всем доставалось весомо, по деловому участию. Николаев вот только не брал. Но потворствовал. Наталья на него не сердилась — на ее долю больше оставалось. А вот понять, почему он не берет, не могла. Впрочем, Николаев компенсацию имел: пришел капитаном, уже подполковник, академию помогли закончить. Человеком сделали бывшего морячка, который имел весьма скромную специальность учителя средней школы. Наталья хотела про Николаева Гуляеву сказать: мол, дурной он, за так отрабатывает, только что ж это он так на девке сломался… Да глянула — спит родимый, нос вспотел. И она задремала. Любила она спать в деревенской тишине. Наутро голова ясная, работает, как ЭВМ. И на душе чисто.

XVIII

Дом Пряхиной был не чета развалюхе, где жила ее дочь. «И почему бы молодым тут не обосноваться? — невольно подумала Виртанен. — Все в город тянет… В город, рождающий для сельского жителя массу неразрешимых проблем, ставящий ему одному известные капканы, дразнящий соблазнами. Кто знает, не пошел бы Иванцов ради квартиры в УВД, может быть, и жив был бы по сей день…»

Виртанен постучала в застекленную дверь веранды. Откликнулись не скоро. Отодвинулась занавеска, и через стекло Любовь Карловна увидела полное, как у Надежды, моложавое лицо с утомленным, но добрым взглядом ясных глаз.

Дверь отворилась.

Виртанен протянула свое удостоверение.

— Доброе утро, Зинаида Агеевна. Я хотела видеть Надежду Васильевну.

Брови Пряхиной медленно поползли вверх.

— А Нади у меня нет… Не приезжала она ко мне. Давно уже.

— Как так? — Люба вдруг заподозрила неладное. — Мне сказали, что она взяла отпуск и поехала к вам. Но и с вами мне есть о чем поговорить.

— Да вы проходите, — посторонилась Пряхина, пропуская Виртанен на веранду. — Неправильно вам сказали, — она вдруг внимательно посмотрела в лицо Любы. — Вы не волнуйтесь, цела моя дочка. У тетки она, у сестры моей. Чего ей делать в нашей-то пыли, среди степи и песка? Она к тетке на лиман поехала. Там и покупаться, и рыбки свеженькой, и сады там. Сейчас самые персики. А что?

— Где это? — справилась Люба. — Далеко?

— Далековато. Километров сто, если отсюда. Куда ж вы по жаре поедете? — сочувственно спросила Пряхина, очевидно, решив, что капитан милиции немедленно бросится вдогонку. — И вообще, может, не стоит лишний раз дочку мою трогать? А то и правда, может, я вам вместо нее все расскажу? Надя мне о вас так хорошо говорила. Такая, говорит, милая женщина, даром что милиционер.

— Что же это она так о милиции? — улыбнулась Люба. — У нас немало женщин, немало и людей хороших служат.

— Ну, как-то… — замялась Пряхина, — а вы проходите, Любовь Карловна.

В карельских деревнях никогда не видела Виртанен таких комнат. Сверкала полировкой дорогая мебель. В нише стенки — цветной телевизор. Много хрусталя, фарфоровых безделушек, все дорогие, такие в Петрозаводск привозили из московских магазинов «Ядран» и «Лейпциг».

Люба села в глубокое светлой обивки кресло.

— Что я могу сказать? — со вздохом начала Зинаида Агеевна, устроившись в таком же кресле напротив. — О покойниках плохо не говорят, царствие Мите небесное, — она замолкла. — Мы про него ничего плохого не знали. Как же мы можем сказать, за что его убили? Ни за что, это понятно, не убивают… Значит, что-то было. А что?.. — она развела руками. — Я верно говорю?

Виртанен согласно кивнула.

— Люди стали на нас по-разному смотреть. Сочувствуют, конечно, есть и которые осуждают.

— За что?

— Да как же? Митю как убили, возле моей Нади самое высокое милицейское начальство вмиг закрутилось! — Женщина сделала характерный жест рукой, словно хотела подчеркнуть последнюю фразу. — Начальство когда внимание оказывает? Вот именно, когда у него самого рыльце нечисто, а кто-то другой за ихние дела поплатился. Вся наша родня так считает.

Виртанен слушала Пряхину и удивлялась. Еще ни одного вопроса не задано, а она будто заранее готовилась к ответам, говорит, говорит…

— Кто именно из руководителей УВД проявлял особенное внимание к вашей семье? — остановила Люба Пряхину.

Та уверенно продолжала: