Современный русский историко-фантастический роман

В 1970-1980-х годах в русской литературе происходит буквально «воскрешение» исторического жанра. Такой бурный расцвет писательского и читательского интереса к нему наблюдался еще разве что во второй четверти XIX века, когда жанр этот лишь зарождался. Подобное явление вполне объяснимо. В эпоху так называемого «застоя», когда на любое проявление свободомыслия был наложен строжайший запрет, историческая проза становилась трибуной, с которой человеку неравнодушному ко всему, происходившему в стране, удавалось сказать хоть что-то. Выбирались такие эпохи и герои, воскрешение которых давало писателю возможность аллюзий, исторических параллелей между прошлым и настоящим. Так, памятна история публикации романа В. С. Пикуля «У последней черты» («Нечистая сила»), в котором партийная цензура усмотрела намеки на порядки, царившие среди кремлевской верхушки. Роман о Григории Распутине был фактически изъят из литературного обихода: осужден с высоких трибун как явление «идеологически не выдержанное и вредное»; его не рекомендовалось выдавать на руки читателям в библиотеках и т. п.

Не удивительно, что осваивают исторический жанр и писатели-фантасты. Наиболее интересным явлением для нашего обзора представляется трилогия А. П. Казанцева о XVII веке: «Острее шпаги», «Колокол Солнца», «Иножитель», объединенная под общим заглавием «Клокочущая пустота». В ней мы усматриваем прямую предшественницу такого типа фантастического романа, как «криптоистория».

На наш взгляд, автор не совсем правомерно объединил эти три произведения. Фактически, лишь два из них («Колокол Солнца» и «Иножитель») можно рассматривать как безусловно фантастические. «Острее шпаги», посвященный «магистру Прав, Чисел и Поэзии» Пьеру Ферма, относится скорее к типу романизированной биографии выдающегося ученого. В этом романе, как справедливо пишет И. Е. Семибратова, автор

«показал оригинального, остро мыслящего человека, в котором доброта и скромность сочетались с уверенностью в неограниченности своих возможностей… Пьер Ферма был гением своего времени, изящно и просто выводя стройные формулы, постигая глубины математической науки, но не записывая выводов своих находок, а лишь предлагая современникам пройти его путем, что оказалось не всегда осуществимым не только в ту пору, но и по сей день… Теория вероятностей, смело примененная Ферма в юридической практике, придает повествованию черты своего рода научного детектива… Математические идеи Ферма, его так называемые „этюды“, практически бессмертны, продолжают тревожить умы.»

[179, 635–636]

Книга Казанцева по сути и посвящена разгадкам «этюдов» французского математика. Силой своего воображения фантаст воссоздает обстоятельства, в которых Ферма формулировал условия этих задач. Гипотетичным является и сюжет, связанный с загадочной кончиной магистра Чисел.

Более интересна дилогия о Сирано де Бержераке. Здесь нет ни одного явного типично фантастического элемента. Интрига построена в лучших традициях Дюма-отца, в любви к которому неоднократно признавался А. Казанцев. Это история похищения из папских узилищ мыслителя Томмазо Кампанеллы. Действуют исторические лица (Сирано, Кампанелла, Ришелье, Мазарини) наряду с несколькими вымышленными персонажами. Подлинный колорит и интерьер эпохи становления французского абсолютизма воссозданы с точностью до мелочей. Исследователь полагает, что Казанцев создал не фантастический роман, и в случае с «Клокочущей пустотой» мы имеем дело с новой разновидностью романа исторического.

В основу фабулы романов положено несколько загадок, для разрешения которых писатель прибегает к фантастическим гипотезам, а не к анализу исторических фактов. «Мой роман о Сирано, — говорит автор, — вернее, два романа о нем, потому и являются научно-фантастическими, что допускают фантастическую гипотезу, объясняющую происхождение этих загадочных знаний» героя [103, 634]. О личности исторического де Бержерака известно не так уж много.