Современный швейцарский детектив

Однако скорость я сбросил лишь тогда, когда дорожный указатель предупредил о том, что скоростной участок автострады заканчивается. Наверно, своей недисциплинированностью я разозлил не одного отца семейства, привыкших подчиняться диктату правил уличного движения. «Форд» чуть–чуть завилял, когда я стал притормаживать. Надо использовать трюк с тормозами! Я обману своих преследователей за счет торможения, как это сделал со своими соперниками Марио Андретти у поворота на Монте–Карло.

Больше двух лет не был я в этом доме, но сразу же вспомнил его запах. Холодная пыль, легкая сырость, крепкий дух нелакированных сосновых досок, использованных для обшивки стен, — все это ударило мне в нос, едва я открыл тяжелую входную дверь. Включатель не сработал; ах да, верно, Рени предупредила меня, что сначала нужно включить рубильник и запустить бойлер в подвале. Когда в доме никто не живет (а это бывает довольно часто, так как отец Буки — человек занятой, он руководит научно–медицинскими исследованиями в одном из крупных базельских химических концернов), электрообогрев поддерживает тут минимальную температуру, достаточную для того, чтобы не замерз водопровод. Я поежился. Хорошо, что я обзавелся теплыми подштанниками моего приятеля, они мне весьма пригодятся.

Через железную решетку на окошечке входной двери в коридор с улицы проникала узкая полоска света. Когда я подъезжал к Люцерну, в разрыве туч блеснуло бледное февральское солнце. Выйдя из «форда», я удивился тому, что так сильно потеплело. Наверно, подул фён. Снег на заложенных через неравномерные промежутки ступеньках лесенки, ведущей к домику на берегу озера, стал пористым, однако наст был еще плотным, и я едва не поскользнулся на повороте тропинки у большого засохшего куста гортензий. Последняя часть пути до Беккенрида прошла без особых волнений, во всяком случае, я больше не видел в зеркальце серый «ситроен».

В доме было холодней, чем на улице.

Карманный фонарик, лежавший на вешалке у дверцы в подвал, светил совсем слабо. Фонарик был покрыт тонким слоем пыли. Я осторожно спустился в подвал, из которого мы таскали целыми корзинами бутылки с вином для наших пирушек. Жаль, что минуло это время веселых застолий, серьезных разговоров, перехлестывавших через край эмоций, робких ласк и поцелуев на лодочном причале. Пожалуй, с тех пор я уже никогда не разговаривал с Буки так искренне и откровенно, как той ночью, вернее, уже в занимающихся утренних сумерках того дня, когда он помирился с Иреной, а я дал отставку своей тогдашней подружке. Куда подевалась та способность к глубоким чувствам, к чистосердечнейшим признаниям, к действительному пониманию проблем другого человека?

Я включил рубильник электросети и бойлера; электрообогрев работал по отдельной схеме и никогда не отключался. Потом я достал со стеллажа покрытую пылью и паутиной бутылку вина — сегодня я выпью за счет конкурента нашего концерна «Вольф». Когда Буки откроет свою врачебную практику, он быстро сумеет пополнить отцовские запасы вина.

В камине большой гостиной на нижнем этаже я разжег огонь; поначалу камин ужасно задымил, но потом дыма стало меньше. Бегло осмотрев обе спальни на втором этаже, я решил ночевать внизу на диване, так как постели показались мне холодными и волглыми. Свиная шейка которую мне дала с собой Ирена, действительно уже оттаяла, но в камине еще не набралось хороших угольев, чтобы на решетке над угольным жаром зажарить шейку. Достав из дорожной сумки пакеты молока и завернутое в фольгу масло, я положил их в маленький холодильник марки «Пингвин», который своей симпатичной внешностью и маломощностью вполне соответствовал такому названию. Найдя несколько подзасохших или подвыдохшихся пряностей, я попытался изготовить нечто вроде приправы к мясу.

Я довольно быстро привык к тишине в доме и к мысли о том, что на всю округу совсем один, и уже чувствовал себя почти что Робинзоном, попавшим на необитаемый остров, где каждый шаг таит в себе новые открытия. Например, мне пришлось распахнуть дверцы всех шкафов в кухоньке, чтобы отыскать бутылку растительного масла под мойкой, рядом с коробками стирального порошка, — впрочем, поиски меня отнюдь не раздражали, ведь я никуда не спешил.

Сумерки опустились быстро. Из кухонного окна виднелись огромные бетонные опоры автострады перед лесом, по которой через несколько месяцев загрохочет нескончаемый поток автомашин между севером и югом, Неаполем и Гамбургом. Тогда прощай райский покой берегов этого швейцарского озера.

Когда порывы ветра стихали, воцарялось какое–то непривычное, пугающее меня молчание. Становилось так тихо, что казалось — слышно дыхание озера. Я включил радио, чтобы избавиться от чувства одиночества. Как было бы чудесно провести этот вечер с Идой. Мне ее не хватало. Вдруг я осознал, как тоскливо мне без нее. Сильно ли отдалила нас друг от друга наша размолвка, ссора? Как она сейчас себя чувствует?