Современный танец в Швейцарии. 1960–2010

Джазовый танец наложил заметный отпечаток на раннее творчество Женевьевы Фалле (1943–1989)[42]. И именно Ален Бернар помог ей сделать первые шаги на новом поприще после ее возвращения из Нью-Йорка (1972), взяв «приглашенной солисткой» в «Jazz Dance Studio Company». Двумя годами раньше она, оставив классический танец, отправляется в путешествие, которое станет для нее своего рода инициацией. Вначале она едет в Азию. Наведывается в Индию, Таиланд, Непал, остается дольше в Японии, где сотрудничает с музыкантами-авангардистами и создает для японского телевидения свою первую самостоятельную хореографическую работу. Потом на целый год задерживается в Нью-Йорке. Здесь она исследует технику Марты Грэм. Любопытство приводит ее в студию Каннингема, где она с удовольствием посещает курсы Виолы Фарбер. Особенно ее привлекает одно направление – jazz dance. Фале оттачивает мастерство этого танца под руководством Луиджи и Джоджо Смит (которая ставила хореографию для фильма «Лихорадка субботнего вечера» 1977 года). Она берет уроки и у других афроамериканских джазовых танцовщиков, в той или иной мере испытавших воздействие африканского танца, который тогда, в семидесятых, был на подъеме. В конце 1970‐х она едет в Гану учиться африканскому танцу в Институте африканских исследований. Критик Жан-Пьер Пастори не преминет отметить, как много в движениях Фале «африканского полицентризма, полиритмии»[43].

Жиль Жобен. «Quantum» («Как много»), повторные репетиции, 2014.

Жиль Жобен, Брюно Сезарио, Сюзанна Панадес Диас

В Нью-Йорке танцовщица делает новое открытие, оказавшееся еще более важным для ее дальнейшего пути: она знакомится с техникой импровизации, которую тогда начали вводить в практику адепты танца постмодерн. После американского периода в жизни Фале импровизация составляет один из базовых элементов ее творческого метода. Артистка решила выйти за рамки театра, предпочтя ему «интуитивные действия»[44] (как она сама их называет), нередко происходящие в публичном пространстве (улицы, площади, банкетные залы, вокзалы) и требующие относиться к ним как к уникальным, неповторимым событиям. Фале одной из первых внедряет эту технику, близкую перформансу, в немецкой Швейцарии.

По возвращении в Берн Фале начинает делать уличные перформансы, не забывая и о джазовом танце. Приобретя опыт танцовщицы в труппе Алена Бернара, она создает собственную труппу, а в 1976 году открывает в Берне свою школу, стоящую несколько особняком, поскольку здесь кроме современного джаза учат также методам импровизации, которые Фале освоила в США. Между тем площадкой для проведения ее перформансов[45] все чаще становятся швейцарские кунстхаллен.

Иначе говоря, в то десятилетие, когда современный танец переживал «инкубационный» период, средством раскрепощения, отдушиной был jazz dance[46], допускающий любые комбинации, любые искания. Кроме того, препоны, которые приходилось преодолевать танцовщикам из французской и немецкой частей Швейцарии, были неодинаковы: если в Романдии[47] преобладают классические формы, в немецкой Швейцарии господствует влияние немецкого танца модерн, которое в виде цепной реакции перекидывается и на Тичино.

3. Аусдрукстанц: в русле или против течения

В семидесятых годы немецкая Швейцария продолжает находиться под влиянием современного центральноевропейского танца (немецкого и австрийского) во всех его проявлениях, начиная с различных течений аусдрукстанца (Ausdruckstanz, экспрессивный танец) и заканчивая такими их ответвлениями, как танцтеатр (Tanztheater). На исходе Второй мировой войны, когда в странах-победительницах происходит негласное вытеснение[48] экспрессивного танца из школ и театров, Швейцарии достается важная роль по его сохранению, чему способствуют летние курсы и мастер-классы, работающие под эгидой SBTG[49] (Schweizerische Berufverstand für Tanz und Gymnastik). С 1946 года крупнейшие представители аусдрукстанца оседают в Интерлакене, Цюрихе и Маглингене, делясь знаниями с учениками в рамках быстро ставших известными международных летних курсов («Internationalen Sommerskursen»). Первым в этом ряду был Харальд Кройцберг; за ним последовали Рудольф Лабан, Мэри Вигман, Розалия Хладек, Курт Йосс, Ханс Цюлиг, Сигурд Ледер… Таким образом, почти все первое послевоенное десятилетие посвятило себя трансляции педагогического и эстетического наследия тех течений, которые олицетворяют вышеупомянутые артисты[50].