Совсем другая любовь

Он пил до того состояния, чтобы забыться крепким сном. А проснувшись, открывал новую бутылку. Удивительно, но с таким образом жизни он не то, что не заработал гастрит, у него даже нигде не кольнуло. Видимо, КРИС здорово поработал над их генами, если даже от выпивки у него ни разу не было галлюцинаций. Даже призрак Селен ни разу не посетил его.

Порою ему становилось стыдно и противно от себя самого, стоило взглянуть в треснувшее на стене зеркало. Но он не мог, да и не хотел останавливаться. Перед ним не стояла проблема заработка — денег на счету хватило бы его детям и внукам, если бы тем суждено было появиться на свет.

Так длилось пару месяцев, а может, и больше, пока в какой-то момент ему просто не надоело пить. Точнее, не надоело пить в разваливающейся хижине. И в один прекрасный день Майкл купил себе дом с небольшим садом, который он вскоре превратил в огород.

А еще через пару месяцев он понял, что скоро совсем разучится говорить. Дом он купил специально на отшибе, а потому общительных соседей поблизости не было, что Майкла, впрочем, полностью устраивало. Но, почувствовав себя совсем одичавшим, он заставил себя протрезветь, побриться, одеться поприличнее и пошел в магазин за телевизором.

Это случилось в тот же вечер, и поначалу Майкл даже подумал, что галлюцинации вернулись. Но нет, диктор немедленно подтвердила то, что видели глаза.

— Как заявил уполномоченный посол по связям с Внеземным разумом Джеймс Маклейн…

Дальше Майкл не слушал, прилипнув взглядом к экрану.

Джеймс нисколько не изменился. Серьезный и весьма представительный в строгом деловом костюме, он смотрел не в камеру, а на людей, с которыми разговаривал, и иногда едва заметно морщился из-за докучливых журналистов.

О чем говорил Джеймс, Майкл так и не понял, потому что и не старался вникнуть. Он просто смотрел на него, жадно впитывая каждый жест, каждый взгляд, обращенный на собеседников. Сердце то останавливалось, то загнанно билось, и в какой-то момент Майкл даже решил, что оно лопнет.

Интервью было коротким. А может, Майкл просто потерял счет времени — часов в его доме не было. Оказывается, часы совершенно становятся лишними, когда некуда спешить. Изображение на экране сменилось, и Майкл откинулся на незастеленный диван, закрыв лицо руками. Эмоции рвали его на части — он едва не обезумел от эйфории! Но очень скоро наступило прозрение — непонятно что было лучше, не видеть Джеймса совсем или иметь возможность видеть его только с экрана телевизора.

Впрочем, было бы ложью сказать, что Джеймса он до этого момента не видел. Он видел его каждую ночь. Иногда тот уходил — прямо как тогда, на планетоиде. А иногда оставался. Тогда последние секунды перед пробуждением были самыми счастливыми, но… подобное утро всегда заканчивалось новой открытой бутылкой.

С тех пор тишина в его доме наступала только ночью. С самого утра и до позднего вечера телевизор работал без умолку. Складывалось ощущение, что говорили только о Маклейне и КРИСе, который, к слову, согласился договариваться с людьми только через Джеймса в интересах человеческой же безопасности. За политическими баталиями Майкл следил с равнодушием, зато с восхищением — за тем, как Джеймс выступал с трибун, объясняя что-то, внушая правительству, а порой и неприкрыто его обвиняя.

За это время Джеймс уже успел многого добиться — в правительстве не было ни одного знакомого лица, а те, что остались, явно вынуждены были считаться с Маклейном и — что стало большим сюрпризом для Майкла — Громилой Вайсом. Его лицо довольно часто мелькало на экране, и иногда вместе с ним был Рич, но почему-то ни разу камеры не показали Валентайна. Даже мельком.

Затем подготовительный этап закончился, и на планетоид отбыла делегация, в составе которой были все те же лица. Было очень странно наблюдать за тем, как Джеймс ходит в сопровождении целой свиты по базе и ведет серьезные долгие беседы с КРИСом.

Мирное соглашение было подписано в тот же день, как и договор о сотрудничестве. И в тот же день Джеймс передал свои полномочия Громиле Вайсу.

С тех пор Майкл не видел его в новостях довольно долго, пока вдруг в один прекрасный день кто-то не выбросил в интернет скандальные кадры военной тематики. Не то, чтобы Майкла это интересовало, но в новостях показали небольшой фрагмент… Не узнать людей, запечатленных на видео, было невозможно. Как и саму ситуацию. Кто-то умело поработал над записью, и лицо человека, распятого между двух столбов, было невозможно идентифицировать, но Майклу этого и не нужно было. Он итак прекрасно знал, кого видел и кто стал камерой.

КРИС потрудился филигранно, скроив из его воспоминаний псевдо-фильм, а Джеймс гениально раскрутил маховик общественного гнева, в считанные месяцы продавив масштабнейшую и тщательно подготовленную военную реформу. На этот раз он был совсем один перед камерами, окруженный лишь роботами-охранниками, не подпускавшими к нему никого ближе, чем на пять метров.