Совсем другой дракон (ЛП)

— Не глупи, — рявкнула Бетезда. — Это лучшее время для боя. Сила Алгонквин грозная, но мы — драконы Америк! Единственный клан, близкий по численности или территории, Золотая Империя, но никто не нападет безумно на Китай. Две недели назад я бы сказала это и о нас, но ты ударил в спину, и волна Алгонквин нависла над нами, так что мы истекаем кровью изнутри и снаружи. Мы всегда были вкусной мишенью, но теперь мы еще и сильно ранены, и ни один дракон не упустит раненую добычу.

От ее слов Джулиус скривился. Он еще никогда нее слышал мать такой мрачной. Но, хоть было соблазнительно отмахнуться от обреченности, ведь Бетезда любила преувеличивать, но он не думал, что она перегибала в этот раз.

— Что нам делать?

— Что мы можем? — сказала она, опускаясь на край бархатного дивана рядом с прахом ее старшей дочери. — Все кончено. Я уже приняла, что Брогомир меня предал, но этим ударом он сбил весь клан. Мы не можем биться, защититься. Остается только уйти в безопасное место и отстроиться.

Он уставился на нее в ужасе.

— Покинуть гору Хартстрайкер?

— Мы не можем остаться, — сказала она, махнув на пустую комнату. — Магия Амелии была нашей первой защитой, но все ее чары пропали с ее смертью. Я в ее комнате. Это уже доказывает, что защита была разбита.

Джулиус не мог тут спорить, но…

— Это наш дом! — закричал он. — Мы не можем его бросить.

Бетезда пронзила его самым едким взглядом.

— Да, может, тебе стоило подумать об этом до того, как ты все испортил.

Он думал, что на него уже не действовали оскорбления его матери, но в этот раз она ударила близко. Он не запечатал мать лично, не убил Амелию, но слабость Хартстрайкеров была виной Джулиуса. Даже если так не было, он был теперь одним из глав клана. Он должен был уберечь всех, и он пытался понять, как это сделать, когда Иен вдруг сказал:

— Мы ничего не бросаем, — прорычал высокий дракон. — Плевать, сколько врагов против нас, я выбирался на вершину двух кланов не для того, чтобы потерять оба за один день, — он хмуро посмотрел на Джулиуса и Бетезду. — Вы будете делать все, чтобы защитить нас, а я верну Свену, — он хмуро посмотрел на Катю. — Веди меня к своей сестре.

Белая драконша оскалилась.

— Во-первых, ты уже не на вершине нашего клана, так что не приказываешь мне. Во-вторых, ты не хочешь сейчас быть рядом со Свеной. Она только потеряла Амелию и отложила яйца. Она съест тебя заживо.

Иен тоже оскалился.

— Веди меня к ней, Последняя.

На жуткий миг Джулиусу показалось, что будет кровь, но Катя вздохнула.

— Твои похороны.

Иен повернулся, пошел по пустому коридору, когда-то полному магических ловушек Амелии. Покачав головой, Катя пошла следом, потянулась к Джулиусу, проходя мимо.

— Мне жаль, что все так обернулось.

— И мне, — сказал он. — Я не могу все выразить словами.

Последнее было до боли правдиво. Не было слов, чтобы описать непонятную трагедию вокруг него. Глядя на горстку пепла, которая когда-то была его смеющейся умной сестрой, Джулиус ощущал себя так, словно ничего не осталось. Смерть забрала Марси, Амелию, отношения Иена и Свены, забрала даже Боба, оставив ему только эгоистичную мать, разбитый клан и гору, которую он не мог защитить.

Утешало лишь осознание, что он чего-то не видел. Что-то большее, ради чего Боб работал, чтобы все стало хорошо. Иначе его брат не стал бы бросать все, для чего работал. Пока что он верил, что Боб не был безумным, что его безумие имело причину, и Джулиус хотел заставить пророка объяснить ему, для чего он это делал, даже если это будет последним, что он сделает.

Но сначала нужно было позаботиться о сестре.

Они умирали жестоко, так что драконы обычно не устраивали похороны. Многих уносил ветер после их поражения, но если пепел можно было собрать, обычно кто-то близкий к погибшему — спутник, наследник, даже любимый смертный — получал задание. Но, кроме Марси, которая тоже была мертва, у Амелии не было любимого смертного, а из спутников у нее был только Концепт Гор, но Джулиус не знал, как связаться. В другое время он надеялся бы, что Боб хороший, но теперь это было невозможным. Он не доверял Бетезде сестру, так что Джулиусу приходилось делать работу самому.

Сосудов тут было много. В стиле Амелии, по всей ее комнате валялись бутылки от алкоголя, включая дорогого вида бутылку виски, лежащую на полу у дивана, где она умерла. На дне даже осталось несколько капель, но Джулиус не осмелился вылить их. Он считал, что капли были уместны, запах алкоголя мог немного отвлечь от запаха смерти, и он осторожно пересыпал прах Амелии в бутылку.

Когда он собрал ее, как мог, закупорил бутылку и выпрямился, держа бутылку в руках, словно священный предмет, пока его мать смотрела с отвращением.

— Для чего это? — спросила она, стряхнув ладонью остатки праха с дивана, чтобы сесть удобнее. — Ее душа уже погасла. Тут только физическая пыль.

— Это все еще была она, — упрямо сказал Джулиус. — Амелия заслуживает лучшего, чем быть брошенной тут.