Совсем неглавная героиня

А сама вынула из рюкзачка рукоятку сачка и к этому же рюкзаку ее и пристроила. Здоровенное бамбуковое кольцо, на котором раньше крепилась сеть, было диаметром больше метра, и я сначала сомневалась, что мой волшебный мешочек растянется до нужного размера. Но на удивление ткань словно сама удлинялась под пальцами. И теперь у меня был в руках легкий, прочный и поистине гигантский сачок для ловли ректоров. В такой наш глава просто обязан пойматься!

— Мря? — Кажется, темная энергия, щупальцами извивающаяся на дне рокового ущелья, очень не нравилась Козявкину. Мне пришлось строгим голосом отдать команду, чтобы он таки слетел пониже карниза. Да и там пришлось планировать от одного скального выступа к другому — зависать в воздухе на манер колибри или вертолета тигродракон не умел. Так что мы с ним болтались в пропасти, как пробка от шампанского в унитазе, и оба нетерпеливо посматривали наверх. Туда, где небо озарялось яркими разноцветными вспышками битвы.

— Безобразие какое-то, а не главзло! — сердилась я. — Чего он там копается? Давно бы уже сбросил противника в пропасть!

— Мр-р-рф! — соглашался со мной Баосы. Он вообще, как я поняла, относился к начальству «мамули» без восторга и до сих пор не покусал и не подпалил тому ханьфу только по двум причинам. Во-первых, это ему запретил Сан Линь, а во-вторых, я настоятельно попросила не есть главзло раньше времени. Оно мне еще нужно! Я не хочу отдуваться еще и за него, мне главной героини выше крыши.

Пока я бормотала под нос ругательства, заходя вместе с Баосы на очередной круг по ущелью, наверху, наконец, полыхнуло особенно ярко, загрохотало, кто-то закричал. Я напряглась, приготовив сачок, и скомандовала своей «лошадке»:

— Ловим то, что упадет!

Козявкин понял меня без лишних объяснений. Он видел в темноте гораздо лучше, чем я, и потому метнулся к летевшему в пропасть телу ровно в нужный момент. Без него я бы упустила. А так…

Все равно вышло суетливо, нервно и несколько глупо. Ну представьте: совершил человек подвиг ценой своей жизни. С чистой совестью падает в тартарары, готовясь к смерти. Смотрит в звездное небо, на лице умиротворение, приличествующее настоящему китайскому герою.

И тут неизвестно откуда налетает девица верхом на крылатом коте, машет идиотским сачком, умудряясь в процессе еще и огреть бамбуковым краем кольца спасаемого по ногам.

— Извините, — пискнула я покаянно, встретившись глазами с совершенно ошалевшим господином Се Лянченем. — Простите!

И надавила ладонью ему на прическу, окончательно запихивая в мешок.

Уф-ф-ф… Это мне еще знатно повезло, что, попадая в мой волшебный рюкзак, любой предмет теряет не только размер, но и вес. Я, конечно, за прошедшее время в теле Джейсин посещала занятия по боевой подготовке и укрепляла свои мышцы с помощью ци. Но до остальных совершенствующихся мне все еще как до неба. Здоровенного мужика на лету мне бы в жизни не удержать только при помощи собственных рук и сачка.

А так — ректора в полете удачно развернуло ногами вниз, влетел в сачок солдатиком, как там и рос. Бульк в недра, и порядок. Правда, судя по мелькнувшему напоследок в его глазах выражению, доставать товарища надо будет под наркозом. А потом быстренько драпать куда подальше, пока спасенный не очнулся. Иначе, чувствую, этот глава меня наизнанку вывернет. Не в смысле навредит, а в смысле вытрясет все, что я знаю и не знаю.

— Мыр-рфря, — предупредил Козявкин, взлетая над краем ущелья и планируя в ближайшие кусты. — Фр-р-рма-а-ама!

— Беги, раз мама зовет, — согласилась я, сползая с его спины и заботливо поливая морду и шкурку зверюги заранее припасенной кроличьей кровью. Пусть думают, что он дрался с Пылинкой не на жизнь, а на смерть. — Присмотри за ним. И про секретность не забывай!

И чмокнула тигру в испачканный нос. А потом подтолкнула:

— Лети.

* * * * *

На пышную церемонию прощания с ректором собрались тысячи людей. Ученики академии, преподаватели, выпускники, представители знати, которые знали Се Лянченя лично… Даже приближенный императора прибыл в помпезном паланкине и от его имени толкнул прощальную речь, пропитанную фальшью и пафосом. Но это было, скорее, исключение из правил. Надо отдать должное, ректора здесь искренне любили, почитали и уважали.

Слова тех, кто знал его не один год, проникали в самое сердце, задевали что-то внутри. Даже у меня свербело в носу, что уж говорить о других? Та же Ланлинь рыдала на плече Юань Шуая, не обращая внимания на потекшую косметику и распухший от слез нос. Каюсь, на какой-то миг у меня даже вдруг шевельнулась неуверенная мыслишка: а так ли уж плохо для сюжета, что ректора больше нет? Спит он спокойно в мешке под стазисом, дожидается, когда к нему набьется еще народу, невинно убиенного сценаристами дорамы…

На фоне всеобщего горя как-то даже притупилась другая немаловажная весть: артефакт покинул стены академии и скрылся в неведомом направлении. Ну как «неведомом». Кто смотрел дораму, не будем тыкать пальцем, знал наверняка, где искать Небесную Мерцающую Звезду, символ императорской власти. Всем прочим же оставалось только недоумевать.