Совсем того!

Всякий раз, когда Эндрю Блейк переступал порог «Браунинга», ресторана в районе Сент-Джеймс, он испытывал на редкость приятное чувство от того, что заведение, где он любил бывать, не изменилось со времен его молодости. Те же массивные двери со стеклянными вставками, начищенные до блеска медные перила, учтивое приветствие метрдотеля Терренса, работающего здесь уже восемь лет, — и все это в классическом интерьере: дерево и темно-красный бархат. Именно здесь он дважды в месяц обедал с Ричардом Уордом. На этот раз, однако, Эндрю пожелал его видеть раньше, чем истек традиционный двухнедельный перерыв.

Пребывая в том возрасте, когда люди ищут себе друзей-ровесников в разного рода клубах, модных и не очень, Эндрю позволял себе роскошь иметь настоящего друга еще со школьных лет. Терренс встретил его и сообщил:

— Мистер Уорд уже здесь. Я провожу вас.

Эндрю удивился: Ричард редко приходил первым. Он последовал за метрдотелем, с легкостью лавировавшим между столиками. Эндрю шел, стараясь ничего не задеть. Ему показалось, что проходы стали уже, чем прежде. А может, это ему стало труднее двигаться?

Ресторан «Браунинг» отличался той особенностью, что по краям его просторного центрального зала располагались небольшие ниши, позволявшие занимавшим их посетителям наслаждаться тишиной, но не чувствовать себя отрезанными от остальной публики. В одной из таких ниш и ждал Эндрю его друг и компаньон. Мужчины обнялись.

— Ну? — спросил Блейк. — Как все прошло?

— На сцене мне казалось, что я произношу надгробную речь, было очень странно. Ты все же мог бы прийти…

— Надгробную речь? Не дождешься. Если лучшие уходят первыми, то я рискую оказаться в последних рядах…

— У тебя сегодня торжественный вид, — заметил Уорд. — А я рад встрече.

Они уселись за столик.

— Как поживает Мелисса? — спросил Блейк, раскрывая меню.

— Она в Нью-Йорке с какой-то подружкой. Рыщут по галереям в поисках произведений искусства для украшения загородного дома. Слава богу, не нашего, так что пусть себе рыщут… В любом случае ничего не найдут, разве что купят себе по паре туфель, которые наденут всего один раз. Чем я заслужил удовольствие так быстро снова тебя увидеть? Неужто наука добралась и до тебя? Ты наконец-то проконсультировался с эскулапом, и он сообщил тебе те же дурные вести, что и всем нам? Добро пожаловать в клуб старых развалин, дружище!

Блейк никак не отреагировал. Уорд наклонился к нему с лукавой усмешкой:

— Только не говори мне, что ты побывал у проктолога. Это было бы слишком хорошо! Я поспорил с Соммерсом на бутылку, что это случится до конца текущего года…

Блейк вдруг поднял на друга глаза:

— Ричард, я принял решение.

Уорд на некоторое время задумался.

— Ты поговорил с Сарой?

— Моя дочь живет в десяти тысячах километров от меня, и единственный мужчина, который теперь для нее что-то значит, — это ее изобретательный муж. Вполне объяснимо. Ей плевать, что со мной происходит.

— Тем не менее, когда я видел ее в прошлом месяце, она беспокоилась о тебе. Я всего лишь ее крестный, но, странное дело, вижусь с ней чаще, чем родной отец…

Блейк отвел взгляд и принялся изучать меню. Уорд молча согласился переменить тему.

— Не трудись выбирать, — сказал он, — я уже заказал.

— Зачем?

— Затем, что ты всегда три часа размышляешь, а потом заказываешь то же, что и я. Я подумал, что можно сэкономить время.

Эндрю, казалось, пропустил колкость мимо ушей. Он опять посмотрел на друга, на этот раз с явным беспокойством.

— Тебе удалось выяснить, что я просил? Уорд, отвечая, намеренно повысил голос:

— Изменить себе лицо и тело, чтобы стать похожим на Мэрилин, не так-то просто. Даже с грудными имплантами ты рискуешь иметь вид ее восковой статуи, перенесшей пожар…

В зале несколько человек повернули голову в их сторону.

— Ричард, — настаивал Блейк, — я не шучу.

— Я знаю. Именно это меня и удручает. Разумеется, я нашел. Но я не уверен, что это хорошая идея. Отойти от дел — почему бы нет, но возвращаться во Францию…

— Я хочу вернуться. Это единственное, что меня еще интересует.

— Хорошо, но ты бы мог сделать по-другому. Ты должен подумать.

— Со вчерашнего дня ты уже второй, кто советует мне подумать. В конце концов вы внушите мне, что у меня старческое слабоумие.

— Поезжай и проведи остаток лета у Сары. Она прекрасно устроена, у нее есть лишняя комната для друзей.

— Я не друг.

— Эндрю, как бы тебе сказать… Возвращаться во Францию…

Ричард помолчал, прежде чем высказаться напрямую.

— Прости за откровенность, но твой возврат в прошлое не вернет к жизни Диану.

— Это я понимаю, поверь мне. И всегда понимал.

— Тогда зачем?

— Здесь я больше не чувствую себя в своей тарелке. Я даже задаю себе вопрос, для чего я хожу на работу. Я все время что-то прокручиваю в голове, о чем-то сожалею. Дошел до того, что каждый вечер, ложась спать, я думаю, почему я еще жив.