Совы охотятся ночью

Но я уже зашла слишком далеко, и пути назад не было. Поэтому я склонила голову пониже и поспешила вперед, делая вид, что не замечаю полицейского, погруженная в собственные мысли. Мы прошли буквально в нескольких дюймах друг от друга, и он хоть и видел меня, но явно не узнал. Мне пришлось отметить это обстоятельство как прискорбный недостаток наблюдательности в человеке, величающем себя сыщиком. Говоря по совести, он, должно быть, просто думал о чем-то другом. Я слышала, как Локк спросил про Эйдена Макнейла, и сообразила, что старший суперинтендант пришел доложить мужу об успехах в поисках его жены, а скорее всего, об отсутствии оных. И от души порадовалась, что полицейский меня не узнал, – эта встреча не пошла бы на пользу нам обоим.

А еще это происшествие давало мне повод отложить свою беседу с Эйденом, которой я до сих пор откровенно боялась. Я не разделяла мнения Андреаса, заявившего, что «в подобных случаях всегда виноват муж». То обстоятельство, что Эйден женат на Сесили, отнюдь не возводило его в ранг главного подозреваемого. Напротив, невзирая на слова Лизы, все говорило о том, что эти двое были счастливы вместе. А еще у них был ребенок. Это ведь наверняка означает, что муж не хотел причинить Сесили вреда? Ну и как мне с ним говорить?

Каким облегчением было сесть в свой старый добрый родстер «Эм-Джи-Би» и нажать на газ, уезжая прочь из отеля. День выдался чудесный, но мне хотелось как можно скорее тронуться в путь. Поэтому я выждала, пока миную подъездную дорожку, и только потом остановилась и подняла крышу. Затем я поехала дальше: гнала, врубив максимально разрешенную скорость и ощущая, как поток ветра холодит лицо и треплет волосы. Промчавшись между зеленых лужаек и посадок, я выбралась на трассу А12 и свернула на север, к Уэстлтону. В день своей гибели Фрэнк Пэррис навещал некий Хит-хаус. Мне требовалось выяснить, не там ли жили его родственники и, что еще важнее, не обитают ли они там до сих пор.

Уэстлтон – милая деревушка, а если точнее, то и не деревушка даже, а просто поселение на перекрестке дорог. Здесь пересекаются Йоксфорд-роуд, ведущая в Йоксфорд, Данвич-роуд, ведущая в Данвич, и Блитберг-роуд, ведущая в Блитберг. Чего вы тут не найдете, так это Уэстлтон-роуд, ведущей в Уэстлтон. Как будто кто-то подсказывает, что нет особой причины посещать то место, куда вас занесло. Там есть старомодный автосервис, паб, обозначенный указателем, но невидимый глазу, букинистический магазин, а больше почти ничего. Говорят, деревня расположена рядом с превосходным природным заповедником и отсюда можно прогуляться до моря. Уверена, это славное местечко для жизни.

Разыскать Хит-хаус оказалось непросто, особенно в старой машине без навигатора. В отеле я распечатала карту, но нарезала немало кругов, пока не наткнулась на фермера, моющего трактор из шланга. Фермер указал на узкую улочку, которой я не замечала, по большей части из-за отсутствия у нее названия. Улочка увела меня далеко от центра деревни, в собственно природный заповедник, и в конце уперлась в поросший травой луг с бревенчатым домом на дальней его стороне. Это и был Хит-хаус. Название было написано на американский лад на почтовом ящике у ворот.

Дом был из тех, что предназначены предстать взору летним утром среди свежескошенных лужаек, усыпанных цветами кустов, с раскачивающимся под деревьями гамаком и так далее. Хит-хаусу было уже лет сто, и, даже не входя внутрь, я знала, что найду там голые балки и открытые очаги, укромные уголки и потолки, с которыми нужно быть начеку, чтобы не удариться головой. Особой красоты в здании не наблюдалось: крыша кое-как залатана черепицей другого цвета, сбоку пристроена уродливая современная оранжерея. Но это был дом из тех, что уютны уже сами по себе. В нем имелось, надо полагать, пять или шесть комнат, две из которых примостились под фронтонами крыши. На дереве висел набор колокольчиков, умиротворяюще позвякивающих на ветру.

Припарковав машину, я вышла. Не было нужды запирать ее или поднимать крышу. Открыв калитку, я увидела мужчину в синей спецовке, красившего оконную раму. Был он низеньким и худым, очень бледным, с коротко подстриженными волосами и в круглых очках. Это и есть хозяин дома? Или человек, на него работающий? Трудно было сказать.

– Добрый день! – воскликнул неизвестный. Он, похоже, вовсе не удивился, увидев меня. На его губах играла улыбка.

– Вы здесь живете? – спросила я.

– Да. Чем могу помочь?

К такой общительности я оказалась не готова и не могла сообразить, как лучше представиться.

– Простите, что отрываю вас от дел, – начала я. – Но не могли бы мы переговорить. – (Он выжидающе молчал.) – Это насчет «Бранлоу-Холла».

Тут мужчина сразу оживился:

– Да, конечно.

– Я там остановилась.

– Счастливица. Шикарный отель.

– Я хочу задать вопрос о том, что произошло там довольно давно. Вы, случайно, не знали человека по имени Фрэнк Пэррис?

– Да. Я знал Фрэнка. – Мой собеседник заметил, что до сих пор держит малярную кисть, и опустил ее. – Не хотите ли войти в дом и выпить чашку чаю?