Создание империи

Когда Цезарь неожиданно узурпировал власть сената, большинство сенаторов слишком испугалось попасть в немилость у трех вождей демократии, которых их соединение сделало слишком могущественными. Катон и Бибул тщетно пытались организовать оппозицию. Высшие классы, недовольные, но инертные, склонились под ярмом демагогической тирании. Только Лукулл хотел одно мгновение противодействовать триумвирам, но Цезарь пригрозил начать против него процесс по поводу добычи, приобретенной им в восточных войнах, и он замолчал.

Цезарь укрепляет свою власть

Однако обычное благоразумие не покинуло Цезаря. Он прекрасно понимал, что так быстро приобретенное могущество может исчезнуть еще быстрее. Он заставил принять ряд революционных законов, но он знал, что, как только покинет Рим, консерваторы постараются их уничтожить. Поэтому с поистине удивительной энергией он работал в продолжение остальной части года над утверждением могущества триумвирата. Прежде всего нужно было добиться избрания на следующий год консулами лиц, преданных ему и его друзьям. Кандидатами выбрали Авла Габиния, человека, всецело преданного Помпею, и Луция Кальпурния Пизона, потомка старинной знатной фамилии, но не сохранившего отпечатка своего происхождения. Его отец, потеряв свое состояние, взялся за дела, приобретал деньги военными поставками во время гражданской войны и женился на богатой плебеянке, дочери купца из Плацентии.[692] Пизон, насколько можно судить, был человек образованный, но готовый поступить на службу к любой партии, лишь бы достигнуть богатства и почестей. Цезарь, чтобы быть в нем уверенным, обручился с его дочерью Кальпурнией.

Клодий — выборный агент

Кроме того, было необходимо удалить из Рима возможно большее число выдающихся консерваторов и располагать в комициях большинством, на которое можно было бы положиться для того, чтобы даже в отсутствие Цезаря консервативной партии не удалось заставить народ отменить все то, что он, Цезарь, заставил принять. При гражданском эгоизме и недоброжелательстве высших и средних классов только в бедной и грубой массе населения, среди нищих, ремесленников и вольноотпущенников можно было найти толпы верных избирателей, готовых голосовать по приказанию вождя. Однако события последних лет доказали, как опасно было слишком доверяться неорганизованной черни, подвижной подобно морскому песку. Цезарь возымел тогда идею организовать по крайней мере часть этой черни в настоящий избирательный корпус; и, нуждаясь для этого в человеке, ловко выбрал Клодия, у которого аристократическая гордость его предков превратилась в страсть ко всему грубому и вульгарному и который любил посещать воров, бродяг и всякую кабацкую грязь. Цезарь предложил ему свою помощь при выборе его в народные трибуны при условии, что тот сделается его главным избирательным агентом. Клодий принял предложение из честолюбия, чтобы в течение года быть в качестве трибуна господином Рима и отмстить Цицерону, против которого он питал жестокую ненависть со времени свидетельства, данного по делу о святотатстве.

Цицерон снова делается популярным

Но Бибул отложил выборы с июля на октябрь. Тем временем Цицерон, вернувшийся к началу июня из Кампании,[693] увидел, что среди этой агитации его кредит быстро возрождается. Помпей не упускал случая выказать ему свое расположение.[694] Цезарь предложил назначить его своим генералом в Галлии.[695] Оба они желали иметь его своим сторонником. Люди оппозиции, недовольные, консерваторы, молодежь так же осаждали его дом, как во времена Катилины. Можно было подумать, что он был единственным человеком, способным восстановить конституцию.[696]

Нападки Клодия на Цицерона

Только Клодий наполнял Рим инвективами и угрозами, направленными против него.[697] Но Цицерон был утомлен и был добычей своих постоянных сомнений. Лесть Цезаря и Помпея оказывала на него мало влияния, ибо его отвращение к демагогической тирании было глубоким и искренним; у него не было более мужества предпринять энергичную оппозицию: он постоянно колебался, то стремясь к великим битвам, то приходя в отчаяние от бездеятельности консерваторов.[698] В своих частных собраниях последние все дурно отзывались о Цезаре, но не осмеливались ничего ни говорить, ни делать публично. Только один из кандидатов на 58 г. отказался принести клятву его законам. Кроме того, угрозы Клодия начали беспокоить Цицерона до такой степени, что заставили его забыть об общественных бедствиях. Он говорил об этом Помпею, который успокаивал его, говоря, что Клодий обязан им и ничего не сделает против него.[699]