Создание империи

Олигархи и италийская национальная политика

Но она могла, за недостатком этого уважения, устрашить всю Италию своей ненавистью к побежденной партии. Эта кучка людей старалась удалить из магистратуры, сената и провинциального управления всех тех, кто имел мужество не выказывать удивления перед Суллой и вождями консервативной партии как единственно великими людьми предшествующего поколения; она старалась возбудить ненависть к демократической партии, ее сторонникам, и особенно к Марию, к тем идеям и делам, которые он защищал. Между тем, несмотря на свои ошибки, демократическая партия оказала великие услуги Италии; если знатные старались третировать Мария как разбойника и преступника, если опрокидывались его трофеи, то все же нельзя было отрицать, что он отразил ужасное нашествие кимвров, тогда как Сулла заключил мир в Дардане. Консерваторы, обнаруживая свою ненависть к демократической партии и ее вождям, не могли не оскорблять национального чувства Италии. Это правительство, очень слабое с моральной точки зрения, расположилось лагерем в середине Италии, как маленькая армия в завоеванной стране, окруженная со всех сторон отрядами неумолимых врагов. Сулланская реакция разорила, унизила, оскорбила слишком многих лиц; она посеяла слишком сильную злобу во всей Италии. Сыновья казненных, лишенные своих родителей, имущества и политических прав; города, у которых были отняты территории или право гражданства; всадники, потерявшие свою судебную власть и почти все свое прежнее политическое влияние; средний класс Италии, боявшийся потерять с таким трудом полученное право гражданства, — все они образовывали такую армию недовольных, жаждавших мщения, что даже более крепкая власть была бы напугана. Без сомнения, все эти враги были в настоящее время дезорганизованы и рассеяны ужасными преследованиями; но не настанет ли день, в который они соберутся вокруг одного вождя? Было одно только средство придать влияние и силу правительству — вести смелую внешнюю политику и одерживать большие военные и дипломатические успехи.

Внешняя политика и олигархи

Консервативное правительство могло бы заставить забыть многие из своих проступков, отомстив за позорный мир в Дардане. Но эта кучка, спешно собравшаяся среди ужасного кризиса из людей, взаимно презиравших друг друга, недоверчивая, разделенная личным соперничеством, парализованная страхом перед тем переворотом, из которого она вышла, не обладала никакой энергией. Сенат, ее наиболее могущественный орган, ничего не делал, старался избежать всякого повода к войне, страшась последствий поражения и не желая отсылать в отдаленные экспедиции значительную часть сил, нужных внутри государства для поддержания сулланской конституции. В 81 г. произошло чрезвычайное событие; египетский царь Александр II, подражая примеру царя пергамского, оставил в наследство сенату Египет, самое богатое царство древнего мира, но сенат отказался и принял только царские капиталы, хранившиеся в Тире. Конечно, сенат сопротивлялся домогательствам Митридата, желавшего признания им дарданского договора. Сенат не решался разделить вместе с Суллой ответственность за такой важный акт, но. он, казалось, не замечал, что это сопротивление делало неизбежной новую войну, и не предпринимал никаких приготовлений.

Консульство Лепида

Неудивительно, что после смерти Суллы остатки демократической партии пришли в движение. Но во время пребывания Цезаря на Востоке произошло событие более важное, указывавшее, как слабо было правительство, основанное Суллой. Популяры, едва началась агитация, признали своим главой одного из консулов 78 г., Марка Эмилия Лепида. Лепид был знатен и богат; он владел самым роскошным дворцом в Риме;[258] он был до сих пор консерватором и другом Суллы, даже разбогател, скупая имения осужденных.[259] Но раздраженный тем, что Сулла старался воспрепятствовать его выборам в консулы, честолюбивый, легкомысленный и наглый, он немедленно после смерти Суллы[260] стал во главе народной партии, предложив восстановить раздачу хлеба,[261] вернуть изгнанников[262] и возвратить избирательные права[263] и земли городам, у которых они были отняты.[264] Успех агитации был необычаен; слабость правительства немедленно обнаружилась.

Восстание в Этрурии