Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов

Чем особенна для вас музыка в кино?

Моя любовь к музыке в кино уходит далеко в прошлое, во времена, которые я даже не помню. Я полюбил этот вид музыки, когда впервые увидел фильм. С тех пор, как кинематограф распространился по всему миру, оба этих явления как-то соединились и это обрело самый высокий смысл. Музыка – это одна из тех вещей, которые мы все понимаем. Если инопланетная цивилизация заявится ко мне и попросит описать, что я чувствую слыша звук, я не смогу это сделать. Я не смогу, и никто не сможет.

Каким-то образом вселенная научила наши нейроны посылать сигналы, сообщающие: «это делает тебя счастливым» или «это делает тебя грустным», или «это заставляет тебя чувствовать напряжение», или «это заставляет тебя смеяться». Каким-то образом это проходит через все культуры, все границы, сквозь время и память, так что это реально крутая штука.

Поскольку у меня плохо с языками, мне нравится идея уметь говорить на одном языке, который каждый может довольно круто понимать. И чтобы создавать музыку, которая бы преодолевала культурные различия, нужна любовь. Мне нравится, что я могу показать людям, что для музыки, которую я пишу, нет преград. Это одна из тех вещей, за которые я люблю то, что делаю.

Ваша любовь к музыке началась с барабанов. Как это влияет на ритм в музыке для кино, которую вы пишите?

Барабаны были моим первым инструментом. Это вышло случайно. У нас была ударная установка. Это не вполне нормально, когда ударная установка стоит дома, но я думаю, что отец правильно сделал, установив ее, потому что он считал, что это круто. Они думали, что это для моей старшей сестры. Я был очень молод. Мне было где-то около четырех, отец включил на стереосистеме Led Zeppelin и подыгрывал им на барабанах. Бах! И вдруг барабаны начали притягивать меня к себе. Я начал учиться, пытаясь подбирать записи. Сейчас я иногда включаю барабаны в музыку для кино, но я не часто. Ударная установка – это что-то очень особенное, и она подходит только к определенным фильмам, но я всегда пытаюсь запрятать ее там, просто потому, что этот инструмент позволил мне начать работать в сфере музыки в кино. Процесс написания музыки к фильму не связан с каким-то определенным инструментом.

Вы работали над многими фильмами о супергероях, но их критикуют за то, что они звучат одинаково. Как вы заставляете их звучать по-разному и отражать характеры героев?

Супергеройские темы намного более разнообразны, чем, как мне кажется, люди себе представляют. Даже во вселенных DC и Marvel. Ты всегда должен делать шаг назад, и я был реально напуган, когда впервые получил несколько фильмов. Я думал: «Как мне сделать так, чтобы музыка менялась? Как получить вибрацию, необходимую для супергеройской музыки?» Они отчетливо прорисовали каждого героя, поэтому они сильно отличаются. Даже диалог, то как они говорят, их характеры. Я начал с «Железного человека». Тони Старк – язвительный, обаятельный, умный, миллионер, плэйбой, с механическим костюмом. Он человек, который действительно изобрел что-то. Поэтому его тема должна нести в себе это чувство. Он очень человечный. Тор в каком-то смысле является его полной противоположностью. Он полубог, он может делать все, что ему вздумается. Он член королевской семьи. Поэтому тут есть все: от «синего воротничка», который стал супергероем благодаря своим изобретениям, до полубога, которому было суждено стать властителем Вселенной. Когда ты пишешь музыку для них двоих, в ней нет никаких общих вибраций, кроме ощущения триумфа.