Создания Света

— Я сказала же! — она схватила сумку целителя и с силой опустила бутылочку черной жидкости, он открыл глаза. — Валериана — чтобы спать, — она достала пакетик с сухими измельченными листьями. — Посконник — для желудка, — а потом склянка измельченной коры. — Береза — для головы. А сассафрас, — бутылочка сухих почек, — чтобы все это было хорошим на вкус. Все с ярлычками. То, что ты пытался отравить меня, не значит, что и мы так делаем. Выпей. А потом это, — она поставила миску темного ароматного бульона рядом с чашкой. — Знаю, мы должны ненавидеть друг друга, но я не могу позволить кому-то умереть, если могу этому помешать. Выпей. И отдыхай. И если мы все еще будем ненавидеть друг друга, мы найдем цивилизованный способ убить друг друга, — она покачал головой. — Идем, Джемма. Тебя ждет другой яд, — она вырвалась в дверь в другую комнату с подносом с едой.

Я замерла у кровати Селено. Он хмуро смотрел на столик.

— Прошу, — тихо сказала я. — Выпей это.

Он не ответил, и я ушла в свою комнату.

Элламэй разгружала поднос на столик у моей кровати — миска супа, половина буханки хлеба и вареное яйцо. Желудок заурчал. Я не успела подойти к столику, она повернулась ко мне.

— Джемма, послушай. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Я замерла.

— Что?

— Твои петроглифы — пророчество, или что там. Кольм думает, что в озере Люмен есть еще.

— Здесь? В озере?

— Не в нем самом. На Частоколе, на половине пути. Они в пещере Письмен на небольшом выступе. Мы посылали тебе письмо об этом, но письмо не ушло бы дальше Сиприяна, и он решил послать его через горы и Пароа. Но, похоже, оно не дошло.

— Нет, — неизвестно, где было письмо. Мое сердце колотилось. — Долго к ним идти?

— Если на лошади до тропы наверх — три часа в одну сторону.

— Ты уверена, — выдохнула я. — Уверена, что они такие? Ты их сравнила с копией из Каллаиса? Сделала слепки?

Ее темно-карие глаза оглядели комнату.

— Я даже не знала бы. Их заметил Кольм. Мы провели ночь в той пещере в мае, когда пересекали горы. Когда Мона вернула озеро, он нашел записи твоего народа о пророчестве и узнал символы. Думаю, он ведет себя сейчас странно, потому что не хочет, чтобы Мона узнала.

— Это умно, — сказала я.

Она покачал головой.

— Не уверена. Если это другое пророчество, оно изменит все, во что верит твой народ. Она не будет рада тому, что это утаили. Не знаю, чего боится Кольм.

Я догадывалась.

— Можешь отвести меня к ним? — спросила я. — Как можно скорее?

— Будет сложно придумать отговорку, в которую Мона поверит, и будет дольше изо льда в Частоколе, — она выдохнула. — Но чем скорее ты их увидишь, тем лучше. Кольму стоит пойти.

— А Селено?

— Не думаю, что он сможет.

— Он прошел так далеко, — сказала я. — И я уже слишком многое скрыла от него. Он должен пойти.

Она выдохнула.

— Если выпьет то, что я дала, он сможет пойти. Но дай ему хоть пару дней на отдых.

Пара дней казалась вечностью, но я сомневалась, что ее можно переубедить.

— Я постараюсь уговорить его, — хотя он предпочел бы выпить яд, чем послушать Элламэй или меня.

Кстати…

— Элламэй, — сказала я. — У тебя есть опыт с циановой кислотой?

Ее пальцы замерли на последней чашке на подносе.

— Ох…

— Я не оскорбляю, — быстро сказала я. — Я просто не знала… если ты знаешь травы, не сталкивалась ли ты с тем, кто ее принял случайно.

— Вряд ли можно случайно, — она опустила чашку. — Это не обычное вещество. Я даже не знаю, откуда оно, и как его выделить. Вроде, есть в некоторых семенах?

— Возможно, но я думаю о той, что выпускают многоножки.

— Многоножки?

— Маленькие членистоногие, некоторые из них светятся…

— Я знаю, что это такое, — возмутилась она. — Они есть на склонах, даже сияющие. Думаю, они стали бы священными у нас, как светлячки, если бы не жгли кожу. Значит, они выделяют циановую кислоту?

— Да. Ты сталкивалась с этим?

— Скаут как-то получила такое в глаз, пару дней ее кружило, — она покрутила пальцем. — Голова кружилась, все расплывалось. Ее даже тошнило.

— Что будет, если человек ее примет? — спросила я, стараясь не звучать безумно.

— Не знаю. Сильная доза может убить. Но в маленьких дозах… — она пожала плечами. — Можно лишь догадываться.

— Ладно. Спасибо, — я посмотрела на чашку, что она поставила на столик. — Что ты добавила мне?

— Только ромашку, — сказала она, сунув поднос под руку. — Если не пиво, то только ромашка может помочь после долгого похода по лесу.

Я хотела обнять ее. Напряжение отступало, глаза покалывало.

— Спасибо.

— Не за что.

— Нет, спасибо. Я знаю, что для вас значит наше пребывание здесь. Вы не должны помогать нам…

— Не нужно плакать, — сказала она с тревогой.

— Прости, — я вытерла глаза. — Не сдержалась. Но все равно спасибо.

Она пошла к двери в коридор.

— Муж зовет это моим чувством долга, но Мона назвала бы упрямством, хотя я думаю, что это одно и то же. Поешь и отдыхай. Вам нужны силы, если все наши переговоры будут такими, как пару минут назад.