Созданные магией

Невольно, я уже подыскала несколько оправданий для него. Он хотел, чтобы она уехала, это разрушило бы заклятие. Он хотел, чтобы она нашла себе другого. Он не хотел детей, но все же оставил ей денег. И ему явно было не все равно.

Я должна презирать себя за эти мысли! Он заколдовал ее! Разбил ей сердце! И да, его бойфренд, находящийся под действием магии, задушил ее. Бросил свою дочь, а теперь хочет прощения?

Но, что бы я ни делала, о чем бы ни думала, ненавидеть его с прежней силой у меня не получалось.

Глава 12.2

Симпатичный комфортабельный поезд «Ласточка» не спеша подъехал к станции «Деловой центр» Московского центрального кольца. Двери открылись, я вышла на платформу и, окинув взглядом навес из нелепого ярко-зеленого пластика, из-за которого все потом кажется розовым, вместе со всеми проследовала к выходу со станции.

В зеркальных стенах небоскребов над моей головой отражалось небо. Стеклянные башни терялись в легкой дымке, они казались полупрозрачными, как мираж, как фантазия. Красиво, конечно, но если бы у меня было много денег, я все же предпочла бы поселиться в каком-нибудь другом городе, например, в Риме. А соскучившись по России, спокойно вернулась бы в Петербург. Но я знаю, что не объективна. Да и не с моими моральными устоями мечтать о больших деньгах.

Я шла по тротуару, мощенному современной плиткой, в моих глазах рябило от обилия стекла и хрома. Нет, я не против современной архитектуры, но чуть больше озеленения этому району точно не помешало бы. Сейчас вид у него слишком холодный и неприветливый, точно его пришельцы из космоса строили для своих собратьев. Ладно, подрастут молодые деревья, станет зеленее.

Но как только я вошла в вестибюль нужного мне небоскреба, сразу взяла назад все слова о Москве-сити, потому что он просто поражал воображение: эффектная подсветка, плавные линии, потолок, теряющийся где-то бесконечно высоко, выложенный сверкающей плиткой пол — здорово, очень красиво. Через холл, минув консьержа, связавшегося с моим отцом, я дошла до лифта, поднялась на 71 этаж и вышла в коридор, обставленный современной мебелью. Я сразу увидела отца — он стоял в дверях своей квартиры.

Хорошо, решила выслушать его, значит выслушаю.

И все же я ощутила неприятное чувство дежавю, в моем видении он точно так же стоял, обливая маму холодом. А сейчас выражение его лица приветливое, даже очень. Может же произвести хорошее впечатление, когда хочет! Бессмертие сирен сотворило забавную вещь — на вид мы с ним почти ровесники.

―Проходи! Мне тебя звать Эмилией или можно как-то попроще? ―улыбается отец.

―Можно просто Мила.

Я вошла в квартиру и замерла в восхищении: через огромные панорамные окна открывался потрясающий вид, дорогая уютная мебель, сияющие поверхности столов, высокие потолки, светильники на тонких ниточках, создающие многомерную волну — все это производило впечатление. Яркие мазки краски абстрактной картины вызывали ассоциации с лучами солнца, пробивающимися сквозь листву деревьев. Изогнутые линии современного декора, отделанные деревом светлого оттенка стены — ничего холодного, ничего неуютного, только пространство, свет, комфорт. Я и вправду, с радостью тут поселилась бы.

Зря, видимо, бабушка не подала в свое время на алименты. Впрочем, это последнее, о чем мне сейчас стоит думать.

―Присаживайся, ―отец указывает мне на одно из кресел, стоящих неподалеку от окна.

Мы какое-то время сидели молча.

―Я знаю, что ты обо мне думаешь, Мила, и мне почти нечего сказать в свою защиту, ―начинает отец разговор, который обещает быть нелегким, ―уж я наделал в жизни ошибок. Но я могу описать эту ситуацию со своей стороны.

Он сделал небольшую паузу.

―Я родился в двадцатых годах прошлого века, и время, как ты понимаешь, тогда было совсем другое. Я вырос в Советском Союзе, а потому, несмотря на способности, проявившиеся в восемнадцать, я, как и все вокруг, собирался жить добропорядочной жизнью обычного человека, трудиться на благо народа, строить коммунизм. Я получил образование, начал преподавать в университете, женился. У меня появились дети — мальчик и девочка. И что же было дальше, как ты думаешь?

Я ничего не ответила, вопрос был явно риторическим.

―Моя жена медленно состарилась, дети выросли. Им не досталось моих способностей, ни одному из них. Я овдовел, пережил своих детей, от моих былых идеалов ничего не осталось, я прошел через распад страны… И к тому времени, как мне встретилась твоя мама…

Он снова сделал паузу и с расстроенным видом запустил пальцы себе в волосы.

―Мы не стареем и редко по-настоящему устаем от жизни. Но что-то она с нами все-таки делает. Выматывает. Ты когда-нибудь поймешь это сама. Твоя мама была так красива, очаровательна… ты напоминаешь мне ее. Но я и помыслить не мог о том, чтобы снова пройти через все это! Когда она забеременела, у меня было два пути: жениться на ней или оставить ее. Мне было тяжело, но я сделал свой выбор. Как ты знаешь, она с ним не смирилась. Я не хотел того, что произошло, это был несчастный случай. Но я, и правда, виноват. Я чувствую себя виноватым.