Созданный монстр (СИ)

Наверно, он и сам не мог дать себе отчета о том, что заставляло его нервничать в присутствии Пректона. Возможно, та чуждость, которой веяло от бывшего друга, уступившего свое тело умной программе. Или недружелюбная логика Пректона. А может, все вместе. В любом случае Марин не мог себя заставить относиться к искусственному интеллекту не агрессивно. Потому что все действия, поза и даже манера общаться входили в диссонанс с тем, что безопасник привык видеть в исполнении этого тела. Собственный разум просто кричал о том, что перед Марином не старый друг, а кто-то чужой. Непонятный. Завладевший оболочкой одного из них. Враг? Пока нет. Но это отношение очень легко изменить. Пректона за рулем знакомого тела хотелось опасаться на каком-то глубоком подсознательном уровне, словно он был какой-то заразой. Болезнью. С которой их нынешние тела полиморфов и сознания не могут справиться. Ведь подобное на Лании могло произойти с любым из них. Не повезло командиру. Но где гарантии, что остальные не отключатся следом? И их тела не окажутся под контролем ожившей операционки.

— О чем вы говорили с Рэтхэмом? Почему он ушел в таком настроении? — спросил Марин, отвлекаясь от своих безрадостных мыслей и заставляя себя быть терпеливее.

— Вы не для этого пришли, Марин, — мягко ответил Пректон, чуть склонив голову и пытаясь вести себя как человек. Напрягал он от этого еще больше. — Сайрез не получил от меня ответов и остался недоволен. Остальное касается пока лично него самого. Возможно, когда-нибудь он поведает вам о нашей беседе.

Марин по привычке погладил лицевые пластины на лбу и откинулся на стенку. Его тело не ощущало усталости, но моральное утомление от спуска на планету успело накопиться, и полиморф не знал, куда себя деть в жажде покоя. Казалось бы, за столько лет полета они должны радоваться случившемуся «приключению», но радость омрачалась потерей друга, вместо которого теперь перед ним есть вот это.

— Пректон… — нерешительно заговорил Марин. Он понял, что до него только что отказали во всех ответах Рэтхэму, а значит, он чем-то этот рассказ не заслужил. Есть ли у искусственного интеллекта приязнь? Или для него они все равны? Марин качнул головой, прогоняя вязко текущие мысли. Какая-то часть себя все равно протестовала и злилась от необходимости искать услужливые слова, чтобы вызвать у этого отродья инженерной мысли желание общаться. — Я не хочу проблем и недопонимания с командой. Ты предполагаешь, должно быть, что они станут спрашивать, когда узнают, что с Вайоном случилось. А я знаю, что они начнут спрашивать и меня в том числе. О случившемся. О том, грозит ли им подобное. Как и почему я недосмотрел за… вами. Они станут задавать мне вопросы. И мне надо будет что-то им отвечать. Надо будет придумывать оправдания и успокаивать панику.

— Я понимаю, — отозвался Пректон и согласно кивнул. — Вам нужны факты.

— Я был бы рад знать.

— Нет. Вы не были бы рады. Но вас бы это успокоило.

Марин не нашел ничего лучше, чем согласиться. По непонятной для него причине Пректон все равно вызывал бешенство. Лучше на него не смотреть. Тогда его ровный голос звучал в приватном канале как системные сообщения и не так раздражал, будучи сказанным изнутри знакомой оболочки Вайона.

— Согласен, — коротко подтвердил Марин.

— Хорошо. Я удовлетворю ваш интерес, — ответил Пректон, не пошевелившись, а потом начал свой доклад, периодически расширяя его сбрасываемыми данными. — Последние записи памяти Вайона содержат данные о некоем влекущем факторе, за которым он шел с момента высадки на планету. У меня нет информации, что это было. Сенсоры не фиксировали внешних звуковых воздействий или иных волновых колебаний. Возможно, данная оболочка имеет недостаточный для восприятия и записи набор сенсоров, а все воздействия были направлены напрямую на нейролитовый кристалл.

Марин получил запрос на архив данных и охотно принял его. В записях перечислялся странный и хаотичный поток эмоционального состояния, который овладевал Вайоном на протяжении всей высадки.

— Здесь провалы в памяти, — заметил Марин.

— Совершенно верно, — ответил Пректон. — Провалы по естественным причинам, а так же часть данных потерялась при архивации.

— Погоди! Ты сказал — архивации? Что ты имеешь в виду? — Марин изменил своему правилу и все же посмотрел на Пректона.

— После того, как личность Вайона получила критические эмоциональные перегрузки, я взял контроль над оболочкой и подменил собой управляющие базисы личности. После чего запустил процесс переноса файлов памяти в резервный автономный слот, изолированный от внешнего воздействия.

Марин глуповато уставился на машину, не понимая ничего из сказанного. Возможно, Джаспер бы понял. Если, конечно, он такое вообще предусматривал.

— Просто скажи, его можно восстановить и когда? — махнул манипулятором Марин.

— Да, можно, — это было самое лучшее, что услышал безопасник от машины. — Но не в ближайшие годы.

А вот последнее напрягло.

— От чего зависит скорость восстановления?

— От благоприятной внешней среды, — ответил Пректон и замолчал.

— Что входит в благоприятную среду?