Созданный монстр (СИ)

Невидимая простому глазу волна искр тут же хлынула прочь от пальцев по броне, но тут же вернулась обратно колкими иголочками. Зрачки Ашира расширились, когда щекотка искр впилась ему в пальцы изучающей волной. Мужчину попытались жадно отсканировать, но он быстро одернул руку.

— Не он один, — буркнул бессменно сопровождающий фареец-пилот по имени Хайго. Тот самый с красно-бурой кожей и тремя ирокезами. — Федералы выпускают боевых полиморфов одинаковыми, как со штамповки. Но я лично видел у некоторых потом такие хари, что уссаться…

Ашир мимолетом сморщил нос, слыша такой лексикон, но продолжил спрашивать по сути.

— То есть… ты хочешь сказать, что они себя меняют? — спросил глава «Амины», с трудом заставляя себя обращаться к пилоту на «ты». Бывалый фареец стойко вызывал у Ашира ассоциацию со старшими хозяевами, и оттого его субординация иногда хромала.

— Некоторые. Может те, у которых сучистость вспухла, — ответил Хайго, неприязненно морщась. — Или те, где за рулем редкая срань. Или кому форматирование мозги не потерло.

Кири тогда постарался прояснить, видя в глазах Ашира недопонимание.

— Мы не знаем точно, что именно заставляет боевых полиморфов проявлять индивидуальность и как они получают доступ к вроде бы заблокированной системе самокорректировки, — парень развел руками. — Но если они со временем поймут, что могут так же легко менять не только свою внешность, но и некоторые технические свойства, то канцлер сильно пострадает от проблем.

— А насколько быстро они могут это все… менять? — с крепнущим холодком в груди спросил Ашир.

— Хорошо, что не быстро, — заключил Кири. — Полиаркон очень инертен к корректировкам. Скорее всего, видоизменения проходят вне осознания самих полиморфов. Нужны месяцы или годы, чтобы переплавить материал на другую форму.

— Но ведь считалось, что полиаркон способен меняться только в сложных заводских условиях, — уточнил глава «Амины». Что-то сильно не укладывалось в его голове. — Как его переплавляют машины прямо на себе!?

Это звучало как нечто невероятное. Особенности самого металла были таковы, что только после синтетической обработки он поддавался плавлению и «запоминал» свою форму. За счет такого уникального свойства, металл, из которого делалась основная броня машин, мог заращивать свои повреждения, достраивая все сколы за счет подачи напыления и распределения массы. И никаких лишних деформаций. Никаких смятых частей, блокирующих движение. Лишь некоторые изотопы этого вещества сохраняли пластичность и малую гибкость, образуя текучую массу, входящую в состав мышечных волокон машин. Но никогда еще не удавалось в походных условиях, тем более силовыми накопителями самих машин, воссоздать сложный энергетический процесс, который менял бы финальную форму броневых пластин. Это звучало дико, как если бы люди могли программировать свое ДНК и корректировать внешность.

— Сильный фон от нейролитовых кристаллов и целенаправленная подача энергии генерирует необходимые для размягчения металла разряды, — пояснил Кири свои собственные наблюдения. — Только то, что они называют Сердцем способно выработать такое излучение. Силовые накопители орудий и аккумуляторы не дадут такого мощного фона даже при полной зарядке. Более того, я проводил исследование и выяснил, что встречались экземпляры, которые функционировали даже при полной разрядке. На одном лишь нейролите. Тэнэ, их тела работали только на избыточном фоне Сердца!

— А когда-то считалось, что в корпусе просто светяшка с киношками вшита, — буркнул плечистый Хайго, тяхнув головой, отчего кольца сережек в ушах тихо звякнули.

— Если бы я не знал, какова изначально твоя цель, дядя, — неловко признался Кири, подняв брови домиком, — то решил бы, что на сопряженной работе нейролита и полиаркона ты хотел создать новый… вид.

Слова ошпарили Ашира как плевок раскаленным металлом на спину. Это уже слишком! Ему нужны были просто крепкие хранилища для накопителей, а получается, что проверка временем раскрыла непредвиденные свойства.

С момента того разговора прошло около часа и Ашира оставили пока одного поразмышлять над узнанным. Весьма уже потрепанный от бессонных часов мужчина, потерявший свой деловой лоск еще со времени полета бизнесс-классом на Роккон, сейчас в тусклом отражении броневого стекла и вовсе казался сам себе уродом. Суета работников под медленно растущим черным кораблем умиротворяла. Через недоросшие пластины внешней брони проглядывалась методичная работа инженеров. Они занимались системами жизнеобеспечения пассажиров, бытовой электроникой, выводом всех терминалов и вспомогательных устройств. Синтезатор полиаркона на корабле работал независимо от людей, медленно распределяя металл по конструкции, словно по жилам. Говорят, скорость роста можно заметить, заглядывая раз в день. Но даже так рассчетное время полной готовности корабля предугадать по-прежнему сложно. Все зависело от своевременной подачи материала, поставок ценных ресурсов и банально скорости его… роста.