Созданы для любви

– Я одна из племянниц Герберта, – сказала она. Если Байрон сейчас видел ее через скрытые камеры, ей это было даже на руку. Давай, посмотри на всех этих свидетелей, у которых нет ничего, кроме времени. Среди них должно найтись много любителей наблюдать за птичками. У кого-то даже есть бинокли. Любопытные соседи. Это море обвисшей плоти гарантировало ее безопасность.

– Дядя твой никогда не ходит на собрания, – пожаловалась какая-то женщина, тоже очень громко. Крошечная собачка на поводке кусала ее за отечную лодыжку, но та, похоже, ничего не чувствовала. И хорошо, потому что владелец собаки уронил поводок и, кажется, дремал стоя. Хейзел слышала, как он похрапывал.

– Твой дядя совсем слепой?

– Думаю, да, – ответила Хейзел. – Почти уверена.

А почему нет?

– Тут просто подростки эти… – присоединилась другая старушка. – Разъезжают на своих велосипедах, и знаете, что делают? Писают на газоны! При свете дня! Я и сейчас чувствую, а вы? Запах мочи от травы.

– Наверняка какая-то банда, – выкрикнул еще кто-то. Началось неформальное собрание мэрии. Вероятность умереть на месте теперь казалась Хейзел достаточно ироничной. Как бы они отреагировали, если бы она сказала: «Знаете что? Из всех собравшихся здесь у меня больше всего шансов не пережить эту ночь!»

Именно поэтому ей не стоило осторожничать и посвящать следующие два часа жизни пенсионерскому разговору про мочащихся подростков. Нужно было срочно ввязаться во что-нибудь приятное. Как папа с Дианой. Как мама с Берни, и т. д. Был ли секс тем, чем бы ей хотелось заняться в последние часы на земле?

Хейзел задумалась. Она была бы не против закрутить с кем-нибудь напоследок, но выпить пива в баре ей хотелось больше. Другие варианты она не рассматривала. Кроме того, можно пойти в самый отвязный бар. Она не была ни в одном злачном местечке с тех пор, как вышла за Байрона.

Хейзел решила обратиться к людям на их же языке.

– Было приятно познакомиться, но мне пора на прием к доктору.

– Так поздно? – гаркнул пенсионер в бейсболке. Бейсболка говорила, что он «старичОК».

– Понятно, что они бандиты, – раздался другой голос. Хейзел пошла вперед. Толпа не расступилась. Все стояли на своих местах, и ей пришлось вихлять между ними, как между дорожными конусами.

Трейлерный парк был довольно далеко от места, где Хейзел выросла. Она прошла мимо прачечной и мини-маркета, и магазина, где торговали париками и всякими ортопедическими штуковинами в пропорции 50/50. И вдруг – она поверить не могла, что никогда не обращала внимания раньше, когда ее отвозили в Центр – видимо, она сидела, спрятав голову между колен, в той самой антипанической позе, как после свадьбы (теперь ее обычной позе для отдыха) – она увидела торговую точку Гоголя, где продавали бэушную технику. В витрине стояла электронная зубная щетка, «Чистикс» 3.0, которая, как механическая автомойка, выплевывала струю фторированного геля-антисептика. Хейзел как-то ее опробовала, и ее тошнило все время, пока та была во рту. Щетка исторгала страшные объемы пены. Как будто Хейзел была огромным хищником, который пытается сожрать щетку, а та, защищаясь, вырабатывает яд. Байрону нравились всякие бытовые вещи, потому что благодаря им компания могла сойти за безобидную: ну какие тайны могут быть у фирмы, которая выпускает такие разнообразные девайсы для гигиены полости рта?

Хейзел не знала, есть ли вообще бар в пешей доступности от папиного трейлера. Ей вспомнилось, как в детстве папа говорил, что спрятал во дворе десять монеток по двадцать пять центов, и отправлял ее их искать. На самом деле, он прятал всего шесть монеток, так что искать ей приходилось до заката, а потом она брала фонарик и шла искать дальше; к тому моменту, как он наконец звал ее домой, она ужасно выматывалась и в итоге жаловалась ему, а он говорил: «Значит, плохо старалась». Он стоял на своем, даже когда она поумнела и заставила его признаться, что монет было всего шесть. «Если бы ты по-настоящему хотела найти все, – парировал он, – ты бы так или иначе откопала еще четыре».

Конечно, Хейзел могла бы зайти в магазин и за пару секунд отыскать бар через GPS-приложение, но это означало бы уступить врагу. Никогда в жизни она не будет зависеть от технологий. Ей хотелось нарисовать в памяти собственные карты, пускай нестабильные и неточные – но в них отразилось бы ее представление о мире. Она решила перепрограммировать саму себя. Нельзя сказать, что Байрон промыл ей мозги: если бы он смог, она бы не ушла. В окружении Гоголя царил культ техники, умение на нее полагаться считалось достоинством, и статус человека зависел от количества его гаджетов. Однажды Хейзел спросила Байрона:

– Представь, что одна из твоих сотрудниц превратила себя в Трансформера и пришла так на работу. Эта пробивная девушка ухитрилась отделить свой мозг от человеческого тела и поместить его в механическое. Как бы ты к этому отнесся?