Созданы для любви

Детство сына прошло мимо Марии; когда же несколько месяцев назад Дэвид переехал в замок Перси, она почувствовала, что начала его понимать. Он находился в том возрасте, когда уже начинают доказывать свою мужественность, но еще не утратил юношеской впечатлительности. Как Адам и предполагал, Эдуард был доволен участием Марии в переговорах, хотя сама Мария считала, что мало помогла делу. Король разрешил ей видеть сына в любое время, свободное от дворцовой службы, а сэр Адам лично доставлял Марию в Пентленд, пока король не прислал Дэвиду приглашение в Алник.

За это время она стала с собственным сыном на «ты» и находила в этом доказательства его подлинной привязанности к ней. Но конечно, Мария знала, что немалая заслуга в этом принадлежала и сэру Адаму, который и сейчас находился рядом с нею. Она смотрела на него с благодарностью, моргая длинными и густыми ресницами. В последнее время она многое делала с его одобрения.

Мария никогда не пыталась давить на сына, принуждая его общаться с ней. Она просто стремилась быть ближе к нему, но боялась, что он заметит эти ее немного неуклюжие попытки сблизиться. К тому времени Дэвид был уже в фаворитах у короля, чем весьма гордился. Ему недавно исполнилось тринадцать, но он уже демонстрировал прекрасные навыки на поле боя, как, наверное, когда-то и его отец. Дейви незаметно превратился в ладно сложенного, высокого юношу, однако оставался добрым и по-детски щедрым. К тому же в отличие от графа Атолла Дэвид обладал более спокойным и тихим нравом. Хотя нет, скорее был осторожен. Марии вдруг подумалось, что и она сама за эти годы стала более осторожной. Что ж, ей было чем гордиться!

– Я все устроил так, чтобы сегодня вечером Дэвид с друзьями смог присоединиться к нам на пиру, – раздался голос Джона. – Наши места там, на возвышении. Надеюсь, вы возражать не будете.

– Возражать?.. – с удивлением переспросила Мария, поворачиваясь к Джону и замечая, как в зал входит ее сын (Дэвид тоже заметил Марию).

Слезы радости подступили к глазам Марии. Она понимала, что здесь замолвил слово кто-то более могущественный, чем сэр Джон. Иначе бы простым сквайрам не разрешили сидеть на возвышении, да еще – в сюрко. Под бархатным сюрко сына Мария заметила край рубашки и неожиданно узнала ее. Именно эту рубашку она вышивала для Дейви.

– Спасибо вам, – сказала она Джону.

– Не за что, – ответил он, элегантно кланяясь. Сэр Джон взял ее за руку, но не торопился садиться и, взглянув на Марию, сказал: – Надеюсь, мне еще представится случай узреть на вашем лице улыбку.

Тут Мария наконец села и тотчас потупилась, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. Она знала, что ей не следовало быть слишком уж благожелательной в общении с сэром Джоном, каким бы давним ни был его интерес к ней. И не просто интерес, а…

Мария вдруг поймала себя на том, что опять думает о Кеннете Сазерленде, хотя она поклялась не думать о нем.

Да-да, лицо Кеннета вновь возникло перед ее мысленным взором. Мария вспомнила и их объятия в полутьме, но тут же решительно отбросила это видение. Теперь это уже ничего не значило. И скорее всего Кеннет каждой женщине говорил те же слова, что и ей. Хотя нет! С той, на конюшне, он вел себя совсем иначе.

Ночь в каморке-библиотеке пробудила чувства Марии, но она понимала, что у этих отношений нет будущего.

– Надеюсь, вы примете приглашение лорда Перси и поедете с ним и сэром Адамом в Берик, – проговорил Джон, деликатно не замечая минутную задумчивость Марии. – Мы ожидаем прибытия Гавестона.

Мария кивнула, так как едва ли могла бы отказаться. Пьер Гавестон, буквально на днях ставший первым графом Корнуоллом, был известен как фаворит короля Эдуарда II. Эдуард вспомнил о нем и возвратил из ирландского изгнания (куда сам же и отправил, поскольку Гавестон умудрился навлечь на себя гнев всего английского дворянства). Гавестон прибыл в Берик для участия в походе против Шотландии, когда в марте 1309 года истек срок перемирия. Король хотел выйти в поход уже в конце весны, но бароны настояли на том, что вначале нужно собрать все силы в Берике, в том числе – и отряды под командованием сэра Адама и лорда Перси. Это также означало и участие Дэвида. Мария знала, что ее сына отправляют на войну, но все равно его присутствие грело ей душу.

– И я хочу, – продолжал сэр Джон, – чтобы вы знали, что всегда можете положиться на меня.

Мария не знала, что ответить. Ей совершенно не хотелось снова полагаться на мужчину, однако в словах Джона было столько сердечной теплоты, что она, казалось, растопила ее сердце и вернула к жизни ту девочку, которая когда-то ждала красивого принца.

Мария снова посмотрела на сына. Он теперь отдыхал здесь с друзьями, и она была избавлена от необходимости отвечать на вопросы о нем. К счастью, сэр Джон позаботился о том, чтобы Дэвид сидел рядом с матерью. Надо ли говорить, что все мысли Марии были обращены к сыну.

– Ты в моей рубашке… – проговорила Мария, более не в силах сдерживать волнение.