Созданы друг для друга

Я захожу в номер и хлопаю дверью что есть сил, даже фотографии Лондона в рамках на стене вздрагивают. Я иду к раковине и начинаю плескать себе в лицо холодной водой. Это унимает ярость, и остаются лишь растерянность и боль. Меня начинает трясти – не то от холодной воды, не то от нервов. Я обхватываю себя руками, стараясь унять дрожь. Но не могу. Зубы стучат. Я жду, что польются слезы, но они не появляются. Глаза сухие и чешутся, и я нервно начинаю тереть лицо. Хочу к маме.

Я достаю кошелек и открываю молнию на кармашке с такой силой, что собачка остается у меня в руке. Я вскрикиваю и швыряю замочек на пол. Вынимаю красную телефонную карточку, которую мама дала мне на экстренный случай. Сейчас самый что ни на есть экстренный случай. Одна-единственная мысль заполняет все мое сознание: «Хочу к маме!»

Я нажимаю кнопки на беспроводном отельном телефоне, точно следуя инструкции на обратной стороне карточки, но от волнения ошибаюсь, и приходится трижды начинать заново. Наконец я слышу гудки и легкое шипение – мой звонок летит через весь океан.

– Алло?

– Мам! – кричу я, вцепившись в трубку обеими руками.

– Джулия? Ты в порядке? – Мамин голос взволнован.

– Все хорошо. – Я стараюсь проглотить ком в горле. – Я просто очень соскучилась… и очень хотела поговорить с тобой.

– Хорошо, – говорит мама, облегченно вздыхая. – Я так испугалась, когда услышала тебя! Я тоже очень скучаю, милая. Как ты там?

– Нормально. – Я вдруг понимаю: я не знаю, что сказать. С чего начать разговор?

– Ну, голос у тебя не очень, – отвечает она мягко. Мама всегда точно считывает мои интонации. Она говорит, что в покер мне лучше не играть.

– Да, я просто соскучилась по дому, – говорю я и делаю вдох. – Девять дней – это долго.

– И не говори! Я как зомби брожу по пустому дому и не знаю, чем занять себя. Одной настолько тоскливо, что я чуть не начала снова вязать.

Напряжение у меня в груди начинает ослабевать.

– А ты не думала насчет кантри-танцев? Или плетения корзин под водой?

Мама смеется, и этот звук теплый и звонкий даже через океан. Я представляю, как она сидит в нашей крохотной кухне, на своем обычном месте, во главе шаткого деревянного стола, наматывая машинально провод древнего телефона на палец. Я опять глубоко вздыхаю. Сам звук маминого голоса действует на меня успокаивающе.

– Знаешь… – говорит мама и останавливается. – Я вчера ходила на свидание с Дэном. Он пригласил меня в то новое кафе с испанской кухней.

И – бах! – тяжесть снова наваливается мне на грудь.

– Ч-что? – Я даже начинаю заикатьсяКако Дэн?

– Ну, помнишь, тот, с которым меня познакомила наша соседка Кэтлин. Он ее коллега, бухгалтер, – разъясняет мама, я слышу в ее голосе небольшое напряжение.

В моей голове абсолютная пустота.

– Что ж, вы, значит, ходили на второе свидание, да?

– Вообще-то третье. В понедельник мы были в кино на том новом фильме про пришельцев.

Третье свидание? Я знаю, что у мамы было несколько первых свиданий. И каждый раз она возвращается, устало плюхается на диван, вздыхает и щелкает пультом в поисках сериала или реалити-шоу, которое потом смотрит до поздней ночи. Я никогда не расспрашиваю о подробностях – отчасти потому, что и сама не хочу их знать, отчасти потому, что шесть выпусков «Беременна в 16» подряд более чем красноречиво описывают ситуацию.

Но третье свидание?

И хотя это глупо и банально, я не могу выдавить из себя ничего лучше, чем «Ну и как?».

– Ну, знаешь. Я не люблю 3D-фильмы. Меня от них укачивает, – отвечает мама.

– Да не фильм, мам! Свидание.

– А! Прекрасно! Он очень милый. И такой веселый. А в испанском кафе он сделал заказ на испанском, меня это впечатлило. Мы, наверное, в субботу утром сходим на фермерский рынок.

Моя мама ходила на третье свидание и планирует пойти на четвертое. Выходит, у нее личная жизнь куда насыщенней моей.

– Я… я удивлена, – говорю я.

– Джулия, – вздыхает мама, – ты ведешь себя так, будто я никогда не ходила на свидания.

Я вцепляюсь в телефон еще сильнее, так что даже пальцы начинают болеть.

– Да нет, я знаю, что ты и раньше ходила на свидания…

– И мы сейчас не о старших классах школы говорим, милая.

– Я просто… я как-то никогда не думала, что ты всерьез начнешь встречаться с кем-то постоянно. – Я поспешно сажусь на кровать, прежде чем услышать мамин ответ.

– Ну, однажды это должно было случиться, – мягко говорит мама. – Прошло почти десять лет. Я очень любила твоего отца. И сейчас люблю. Но это не причина, чтобы навеки закрыться от мира.

– Ну да… – Я машинально пытаюсь снять соринку с блестящего пухового одеяла и неожиданно вытягиваю из него длинное тонкое перо.

Мама вздыхает:

– Джулия, послушай. Ты ведь помнишь, как тяжело нам было, когда папа умер. Но это жизнь. Нужно подняться, собрать осколки и попытаться еще раз.

– Попытаться еще раз? – Поводив по одеялу перышком, я сжимаю его между большим и указательным пальцами.

– Да, конечно.

– Но папа же был твоим единственным!