Созданы друг для друга

«Место» оказывается чем-то вроде бетонной пещеры у опор моста, по которому с гулким шумом проносятся автомобили. Под мостом бетонная стена изгибается вдоль холма, устремляясь на улицу. Идеальное полотно для уличных художников и прекрасная полутруба для оборванных местных скейтеров, которые там гоняют туда-сюда, рискуя жизнью (без шлемов!). Они делают флипы и твисты на паре импровизированных рамп. Если бы не полностью исписанные граффити стены, здесь было бы абсолютно темно, а так яркие флуоресцентные цвета создают иллюзию света. Ни с тротуара, ни с моста, ни из парка это место не просматривается.

– Где мы?

– Это андерграундный скейт-парк! – бросает Джейсон через плечо и начинает бегать и прыгать по рампам. – Круто, да?

– Но что мы здесь делаем? – Я все еще немного растеряна: крики скейтеров, эхом отражающиеся от стен, постоянное мельтешение, яркие краски – от всего этого у меня кружится голова. – Ты, похоже, забыл, что мы должны писать эссе о культуре искусстве?

– Шутишь? Да тут полным-полно культуры и искусства, – говорит Джейсон и уходит к покрытому граффити бетонному барьеру в дальней части парка. – Может, даже больше, чем в старой, скучной Национальной галерее.

Я решаю пропустить мимо ушей комментарий о «старой» и «скучной» Национальной галерее (вообще-то 187 лет – просто ерунда для города, основанного римлянами в 43 году нашей эры) и следую за Джейсоном к стене. Он проводит рукой по растрескавшемуся, шероховатому бетону, покрытому довольно впечатляющими граффити. Тут нет ни определенного сюжета, ни узора, просто завитки и взрывы краски. Но цвета настолько яркие и насыщенные, что кажется, будто рисунок объемный. Чем-то напоминает Мондриана, которого мы видели утром в Тейт.

– Круто, да? – спрашивает Джейсон, скользя пальцами по стене. У него такие ярко-рыжие волосы, будто он сам часть этой насыщенной картины.

– Ага, – признаю я и подхожу к огромному валуну. Он лежит ближе к реке, расписанный, как какое-то психоделическое пасхальное яйцо.

– Спасибо, – говорит Джейсон и делает в шутку легкий поклон. – Лучше, чем Национальная галерея?

– Я все равно хочу увидеть «Подсолнухи», – отвечаю я, не желая так просто сдаваться. – Но это и правда прекрасно.

– Такой ответ меня устраивает, – произносит Джейсон с улыбкой, словно мальчишка, получивший пятерку за свою первую контрольную.

Он слегка отталкивается рукой от стены и отходит к другой – с трафаретными рисунками. Конечно, это не Бэнкси, работы которого я видела в интернете, но очень похоже на его стиль. Цепочка нарисованных аэрозольной краской черных крыс изображает эволюцию человека. Рядом несколько неуклюже выведенных анархистских символов, однако детализация большинства рисунков поражает. Посреди стены как будто бы дыра в бетоне, через которую видно оживленную улицу. Мне приходится подойти на несколько шагов ближе, чтобы понять, что это тоже нарисованная баллончиком иллюзия.

В углу скейт-парка парень в обтягивающих гранжевых джинсах и в еще более обтягивающей (и, как я понимаю, шутливой) футболке с изображением Джастина Бибера настраивает гитару, усеянную потрепанными, облезающими наклейками. Он перекидывает кожаный ремень через плечо, и я жду, что сейчас зазвучит плохой кавер на какую-нибудь новую песню в стиле эмо-панк. Но вместо этого парень начинает нежно перебирать струны, играя первые ноты моей самой любимой песни битлов – «Here, There, and Everywhere». Я сражена его талантом: кавер прекрасный – медленный, с приятными риффами. Я закрываю глаза, слушаю и на минуту даже забываю о похмелье. Живое исполнение «Битлз» на берегу Темзы – идеальный лондонский момент.

– Ты в порядке? – спрашивает Джейсон, кладя руку мне на плечо.

– Да, я просто обожаю эту песню, – отвечаю я, закидывая голову и вдыхая полной грудью.

Мама шла к алтарю под эту песню, и у родителей была традиция: они танцевали под нее на каждую годовщину, даже если им удавалось только покружиться по гостиной пару минут.

– Да. Битлы… Неплохо, – говорит Джейсон.

Я так резко поворачиваю голову, что мне чуть не защемило нерв.

– Неплохо? – спрашиваю я скептически. – Дай-ка я тебе объясню: «Битлз» – самая крутая музыкальная группа за всю историю планеты Земля, и если для тебя их гений не очевиден, то я не представляю, как у тебя хватает мозгов одеваться по утрам!

То же самое слово в слово сказал мой отец деду, когда тот посмел усомниться в величии битлов. Конечно, эта история случилась до моего рождения, но мама до сих пор время от времени повторяет ее и каждый раз смеется из-за того, что напористость папы сбила дедушку с толку и тот даже не придумал, что ответить.

– Спокойствие, девочка, – говорит Джейсон, подняв руки вверх. – Я тоже фанат.

После этих слов он отошел в сторону – видимо, хотел укрыться где-нибудь от моего безумия, и я развернулась обратно к стене с граффити. В одном месте краска начала слезать, при этом обнажилась радуга оттенков, и какой-то уличный художник воспользовался этим, чтобы вырезать слова из песни «Fat Bottomed Girls» группы Queen. И смотрится это очень красиво.