Созданы друг для друга

Мы обходим театр кругом и упираемся в «Стар-бакс». Я перелетела через океан точно не для того, чтобы пить коктейли по завышенной цене и есть те же булки, что могу купить в любой другой день моей жизни. Но, к сожалению, когда мы подходим к вездесущей зеленой вывеске, небеса разверзаются, и дождь начинает лить как из ведра.

Тоненький звоночек сообщает всем о нашем прибытии в полупустой «Старбакс». Здесь те же бело-зеленые кружки на витрине, те же горки молотого кофе и та же выпечка в стеклянном холодильнике, что и в девяти миллиардах других «Старбакс», в которых я уже была. Единственное заметное отличие – произведения современного искусства на стенах. Над стойкой с трубочками и крышечками для стаканов висит большая паукообразная конструкция, которая выглядит так, будто ее сделали из металлических вешалок. Есть еще портрет королевы, выложенный драже M&M’s, и в пару к нему – изображение Маргарет Тэтчер из оберток от конфеток Starburst. В углу непонятная инсталляция, как будто художник размотал целый рулон туалетной бумаги и прикрепил скобками к стене. Под каждой работой – белая табличка с именем автора и ценой. И перед каждым знаком фунта очень много нулей. Интересно, что бы сказала обо всем этом Фиби. Такие цифры приглушили бы страхи ее родителей, а то отец Фиби любит повторять, что карьера художника – «это билет в один конец к жизни в картонной коробке».

– Думаешь, кто-нибудь и правда покупает все это? – шепотом спрашиваю я у Джейсона.

– Меня больше интересует, как они собираются отдирать от стены вон то произведение из туалетной бумаги, – отвечает он, и я не могу сдержать смешок.

Мы преодолеваем лабиринт круглых столиков и оказываемся у витрины с выпечкой на ярких керамических тарелках. Над головой висит несколько винтажных меловых досок, на которых аккуратно выведены названия напитков и цены.

– Так, что ты будешь? – спрашиваю я.

– Не знаю. А ты? Чашечку чая? – предлагает Джейсон, изображая английский акцент.

– Фу, нет, – морщу я нос. – Чай – гадость.

– Точно, – отвечает он, глядя на булочки, – на вкус как земля.

За кассой стоит девушка с пирсингом в бровях и с прядями цвета электрик в волосах. Она закатывает глаза.

– Хочу один такой, – говорит Джейсон и показывает пальцем на стеклянный колпак, под которым красуется горка сконов с шоколадной крошкой.

– Давайте сразу два. – Я чувствую, как рот наполняется слюной.

– Тогда уж лучше четыре, – говорит Джейсон и достает бумажник. – Я угощаю.

Джейсон берет нашу тарелку с горой булочек, а я два стакана воды. Мы выбираем маленький столик в углу у окна. Когда мы садимся, я замечаю, что Джейсон прилепил свою фиолетовую жвачку на краешек белой фарфоровой тарелки. Я брезгливо морщусь и пододвигаю свои сконы к противоположному краю. Джейсон уже проглотил половину булки. Как бы мне ни хотелось сейчас неодобрительно на него посмотреть, я занята – во рту тает сладкая, пышная сдоба. Мы жуем в тишине, сосредоточенные каждый на своей порции, и я вновь думаю о том, как странно сидеть локоть к локтю с Джейсоном. Мы обычно сидим в противоположных концах школьной столовой.

Удивительно, но я чувствую себя хорошо и спокойно. Тишина, которая повисла между нами, не раздражает. Как будто наступило нечто вроде перемирия, и это совсем не плохо. В окно я вижу, как группы туристов собираются у «Глобуса», некоторые с нормальными зонтами, но большинство в этих чудовищных, похожих на мусорные пакеты дождевиках из сувенирных лавок. Все стараются укрыться от дождя под выступами зданий вокруг театра, но людей слишком много. Часть туристов решает спрятаться от ливня в «Старбакс», и, когда они заходят в двери, мне кажется, что это армия разъяренных, битком набитых мусорных пакетов прибыла на Землю с захватнической миссией.

– Могу я обратить ваше внимание на диораму, созданную из пластмассовых динозавров и пустых тюбиков помады? – спрашивает Джейсон, жуя булку. Он жестом указывает на инсталляцию у нас над головами, ее с большой натяжкой можно назвать объектом искусства.

– Думаю, она великолепно дополнит интерьер моей спальни, – смеюсь я и закатываю глаза.

Вдруг ни с того ни с сего Джейсон спрашивает:

– Что такое СДД?

В моем мозгу гремят тысячи мини-взрывов.

– Что, прости? – Я, подавившись, откашливаюсь, и крошки вылетают у меня изо рта. Надеюсь, что Джейсон этого не заметил.

– СДД, – повторяет он будничным тоном, смахивая крошки со стола.

Ну отлично.

– Где ты это услышал?

Я мысленно просматриваю файлы своих воспоминаний. Мог ли он как-то подслушать мой разговор с Фиби? Или я, вернее, супер-Джулия, проболталась об этом между пьяными рассказами о супермоделях? О боже…

– Да одна из тех английских школьниц в Тауэре сказала. А я понятия не имею, что это значит, – отвечает Джейсон и откусывает от скона огромный кусок. – Я так понял, это какое-то чисто британское выражение. А ты знаешь кучу всего из этих твоих книг, и вообще ты умная.

– Да неужели? – с сарказмом отвечаю я и откусываю новый кусок.

Я просто тяну время, надеясь, что Джейсон отвлечется на что-нибудь и мне не придется выдумывать ответ.