Созданы друг для друга

Даже следователи, ведущие его дело, поняли это сразу же, как только начались первые допросы. Те высокие чиновники, которые подставили Гарандина, таким образом уводя свои делишки в тень, просчитались лишь в одном – неверно оценив силу характера и ум этого человека.

Подобное развитие событий Олег Дмитриевич предполагал и подготовился, на всякий случай, чтобы обезопасить себя и семью, собрав компромат на тех, кто его недооценил, четко отдавая себе отчет, что его начальники и коллеги по большей части относятся к разряду тех, кто живет по принципу «вовремя предать – это предвидеть».

Влада с мамой и бабушкой выселили из министерской квартиры, конфисковав на время следствия практически все их имущество, в том числе мамины шубы и драгоценные украшения, которые дарил ей за всю их совместную жизнь отец. Даже ту шубу, которую она шила сама еще во времена, когда отец работал главным инженером завода, – все забрали, подчистую. А саму Елену Игнатьевну сняли с руководящей должности директора быткомбината и уволили в никуда.

Влада из института не отчислили бог знает почему, может, потому что он был одним из лучших студентов, а может, из-за его спортивных достижений: буквально накануне отцовского ареста он победил в престижном международном соревновании по конкуру. Но на всякий случай все-таки исключили из комсомола на общем собрании. Да и хрен бы с тем комсомолом, главное, что учиться можно.

Влад с мамой перебрались к бабушке с дедушкой Девятовым в их скромную двухкомнатную квартиру, в которой, слава богу, успели сделать шикарный, капитальный ремонт заботами высокопоставленного зятя. Стариков власть пока не трогала, ждали вынесения приговора.

А вот с этим дело обстояло непонятно: следствие затягивалось, начали вскрываться такие дела и схемы, от сумм и масштабов которых следователи впадали в ступор, откровенно охреневая. Появились новые подозреваемые, и уже арестовали парочку чиновников пониже рангом, а Генеральная прокуратура совсем близко подбиралась к основным фигурантам.

И все понимали прекрасно: еще чуть-чуть – и такие повываливаются «скелеты» из высокопоставленных шкафов, что до «самых до небес» легко может дойти. И кто знает, чем бы это расследование закончилось, если бы…

Если бы Гарандин не умер в тюрьме от сердечного приступа.

Молодой, здоровый, полный сил мужик пятидесяти четырех лет, не куривший, выпивавший крайне редко, делавший по утрам регулярно зарядку, никогда не жаловавшийся на здоровье, внезапно умирает от сердечного приступа? Серьезно? Ну да.

Следователь, ведший это громкое министерское дело, практически открытым текстом сказал Владу, что отца убили, и очень настоятельно посоветовал не лезть и не поднимать никакой волны по этому поводу.

Олега Дмитриевича Гарандина признали невиновным, оправдав по всем предъявленным статьям, дело закрыли за недоказанностью, перед вдовой и сыном официально извинились, выплатили какую-то немалую компенсацию за его полугодовое сидение в следственном изоляторе и вернули все личное имущество.

Министерство организовало помпезные похороны, на которых, стоя над дорогущим лакированным гробом, те самые люди, которые и убили Олега Дмитриевича, произносили траурные речи со слезой.

Влад смотрел на этот спектакль, на эти сытые холеные лица довольных исходом дела чиновников и, как ни удивительно, не испытывал ни ярости, ни ненависти, ни жгучего желания наказать, покарать – нет. Он чувствовал холодную, спокойную уверенность, что сделает все, чтобы восстановить справедливость. Все.

Не отомстит – нет, он не мыслил такой категорией «отомщу» и «я вас всех…», он даже не плакал на похоронах, удерживая внутри себя ощущение странного глубинного знания, что непременно восстановит справедливость, которой не смогли добиться правоохранительные органы, испугавшись последствий для своих задниц.

Он не испугается. Отец достоин истинного упокоения и воздаяния.

Влад не клялся страшными клятвами, не давал про себя обещаний и зароков – просто знал, что сделает это, и не испытывал никаких сомнений.

В день отцовских похорон девятнадцатилетний Влад Гарандин окончательно трансформировался из молодого, умного, талантливого, но все еще беспечного в силу молодости парня во взрослого, целеустремленного, уверенного в себе мужчину, первым пунктом жизни которого имелась цель номер один – стать значимым и по возможности очень богатым человеком, чтобы обладать механизмами для восстановления справедливости.

Он был теперь не просто взрослым мужчиной – он был опасным в своей холодной намеренности.

– И ты…

Завороженная его рассказом, Дина как будто погрузилась в его жизнь и видела внутренним взором то, что вспоминал Влад. Сперва видела его маленьким мальчиком, посапывающим от сосредоточенности, когда он поднимался по лестнице в садик; потом подростком, наездником на великолепном коне, побеждающим на соревнованиях по конкуру; смотрела, как они сидят за столом с отцом той памятной ночью; наблюдала, как он стоит у могилы с изменившимся выражением лица и желанием восстановить справедливость.