Создатель ангелов

Он был слишком самонадеян, хотя и не замечал этого. Или не хотел замечать. Или не мог. Скорее всего, последнее. В любом случае, к 15 мая 1989 года, за неделю до окончания четырехмесячного срока, он еще не расшифровал код ДНК, и, таким образом, никак не мог обнаружить ген, вызывающий глухоту.

Можно было препоручить эту процедуру кому-нибудь другому, например Рексу Кремеру, который в Кёльне располагал лучшей аппаратурой и имел больше опыта применения новой технологии, но Виктор хотел все сделать сам. Вероятно, он бы и справился, если бы дал себе больше времени. Всего один раз он завысил планку. Один раз он переоценил свои силы.

То, что его возможности тоже не безграничны. То, что когда-то и он может потерпеть неудачу. То, что однажды ему просто не повезет. Все это даже не приходило ему в голову. Нет, в его глазах это было противостояние. Бог не собирался никому выдавать код жизни просто так. Виктор прекрасно это понимал. Он сам тоже никогда не стал бы бросать на ветер свои знания.

Но из-за того, что Бог учинял ему столько препятствий, пришла пора принять, наконец, решение. У него оставалась всего неделя до того, как он должен будет имплантировать эмбрион по крайней мере пятидневного возраста, то есть только три дня, чтобы расшифровать код и найти ошибку. Этого было слишком мало.

Поэтому он решил прекратить поиски. Он не сдавался, нет, он всего лишь принял на себя удар. Как будто Бог вынул шпагу и ранил его. Не смертельно. Не опасно для жизни. Ранение в руку. Или в бок. Не более того. Не поражение, а всего лишь ранение. Так ему казалось. А поскольку это всего лишь ранение, у него появлялся шанс вытащить свою шпагу. Чтобы нанести ответный удар. На этот раз речь о победе не шла, но он мог попытаться отбить нападение Бога. Если он вернет Гюнтеру жизнь, которую у него отнял Бог, они будут квиты. И мальчик должен выжить. Он будет глухим, но не должен состариться раньше времени. Только не он! Пусть одна мутация имеет место, но другой быть не должно. К этому все сводилось. Глухота — да, но никаких коротких теломер. Одно происходило само по себе, второго нужно было избежать. Это был вызов. И это было не трудно. Больше нет. Уж в этом он кое-чего добился.

15 мая Лотар вместе со своей женой пошел к доктору Хоппе. Был Духов день, но он уже знал, что женский цикл не подстраивается под праздники и выходные. Вообще-то, он бы предпочел остаться дома, раз его участие в процедуре не требовалось, но жена настояла на том, чтобы он пошел вместе с ней, потому что, по ее словам, ей было страшно. Ведь доктор будет орудовать внутри нее всякими инструментами, и Вера хотела, чтобы муж был рядом, если что-то вдруг пойдет не так.

— Ну, если мне можно будет не смотреть, — пробурчал он.

Они договорились прийти к доктору в пять часов. Дата и время были назначены задолго до этого. Доктор разработал четкую схему, основываясь на записях Веры по ее циклу, сделанных в течение первого месяца. Если все пройдет гладко, следующий прием должен будет состояться через пять-шесть дней. Тогда доктор поместит одного или двух эмбрионов в матку. Это будут мальчики. Похожие на Гюнтера. Сначала они оба надеялись на это, но с приближением решающего дня это стало не так важно. Был бы ребенок здоров. Все же это было самым главным.

Однажды Вера сказала об этом доктору. Она хотела лишь облегчить ему задачу.

— Это не обязательно должен быть мальчик. Он вполне может быть не похожим на Гюнтера.

— По-другому быть не может. Только так, — коротко ответил доктор.

Она промолчала. Не только потому, что боялась показаться неблагодарной или недоверчивой, но и потому, что, произнеся вслух имя своего покойного сына, Вера на мгновение увидела его перед собой. Она снова ощутила безмерную тоску, и желание еще раз обнять его было таким сильным, что женщина тут же пожалела о своих словах.

Теперь же для нее было главным, чтобы ребенок был здоров. Без недостатков. Без отклонений. То есть без глухоты. Если только это могло быть так.

Ровно в пять Лотар и Вера вошли в дом доктора. Лотару было немного не по себе, как будто это ему, а не жене предстояла операция. Сейчас, когда час настал, он спрашивал себя, не должны ли они были сначала попробовать сделать все естественным путем. В течение этих четырех месяцев они об этом ни разу не говорили. И уж тем более он не пытался добиться чего-либо в постели. Возможно, это было одной из причин, почему он чувствовал себя неловко. Доктор в его присутствии будет производить какие-то манипуляции с его женой, тогда как сам Лотар уже очень долгое время ее не касался.

Доктор Хоппе уже все приготовил в приемной. Лотар сел вполоборота к креслу, на которое должна была лечь его жена. Его взгляд скользнул по подставке для ног, и одного этого ему хватило.

— Расслабьтесь, фрау Вебер, — сказал доктор Хоппе.

Незадолго до этого доктор еще раз описал всю процедуру, но Лотар едва ли его слушал. Скорей бы все закончилось, думал он.