Создатель королев

Свое время Элен заполняла прогулками, беседами с мадемуазель Бертой и чтением посланий Фандора, кратких, по исполненных страстного чувства. Чтобы не тревожить жену, журналист старался не касаться наиболее драматических сторон своего пребывания в Голландии.

Однажды во второй половине дня, после прогулки, две женщины отдыхали в зимнем саду. Берта читала книгу, а Элен, утомленная прогулкой, задремала, вытянувшись в шезлонге. Время от времени, приоткрывая глаза, она ловила на себе внимательные взгляды своей компаньонки. Наконец Элен не выдержала и спросила:

— Мадемуазель Берта, почему вы так смотрите на меня?

Та смутилась, покраснела, стала бормотать что-то невнятное. Потом, словно решившись, сказала:

— Вы не рассердитесь, если я задам вам один вопрос?

— Спрашивайте… — ответила Элен, заинтригованная таким вступлением.

— Видите ли, мадемуазель… или, вернее, мадам, поскольку вы ведь недавно вышли замуж…

— Действительно, я замужем, — улыбнулась Элен. — Это не тайна.

— Но фамилия, которую вы носите, не принадлежит вашему мужу?

Элен нахмурилась.

— Елена Майенбургская — это мое девичье имя, — сказала она.

— А мужа вашего зовут Жером Фандор?

Элен покраснела от досады. Ей совсем не улыбалось вступать в обсуждение своей личной жизни. Но и уклоняться от заданного вопроса у нее не было оснований.

— Да, — сказала она, — Я действительно жена Жерома Фандора.

Необыкновенное волнение отразилось на лице Берты. Она бросилась на колени перед Элен и нежно сжала ее руки:

— Ах, мадемуазель… мадам! Недаром говорят, что только гора с горой не сходятся! Я так мечтала встретиться с вами!.. Но скажите… значит, вы… вы… дочь Фантомаса?

«Эта особа неплохо информирована», — подумала Элен, хмурясь все больше и больше. Но волнение и сочувствие, написанное на лице Берты, смягчили досаду жены Фандора.

— Есть вещи, — сказала она со вздохом, — которые трудно объяснить и мучительно вспоминать. Я вам сказала, кто я. Но требуйте от меня большего. Не заставляйте меня бередить воспоминания, которые я хотела бы похоронить навсегда!

Сделав видимое усилие, Берта поборола свое волнение.

— Не сочтите меня назойливой, — проговорила она, — и поверьте, что мои вопросы были продиктованы не праздным любопытством. Теперь я должна рассказать о себе, а вы должны меня выслушать… Доводилось ли вам слышать о Бобинетте, с которой Фандор был знаком о прежние времена?

— Да, Фандор рассказывал мне о некоторых событиях, в которых была замешана некая Бобинетта…

— И как он о ней отзывался?

— Он говорил, что эта девушка вела странный и не вполне добродетельный образ жизни. Что она была замешана — возможно, помимо своей воли — в неблаговидную историю со шпионажем. Но потом она исправилась и постаралась загладить свою вину. Он считал, что по природе своей она — порядочная женщина и заслуживает прощения.

В то время как Элен говорила, выражение лица ее собеседницы неоднократно менялось. Наконец она прошептала дрожащим голосом:

— Если бы вдруг… если бы однажды эта Бобинетта оказалась перед вами, мадам… согласились бы вы пожать ей руку?

Элен все поняла. Она встала с шезлонга и сжала в своих руках руки мадемуазель Берты.

— Вот видите? — сказала она. — Я ответила на ваш вопрос!

Элен почувствовала, как что-то горячее капнуло ей на грудь: это Берта, она же Бобинетта, плакала, уронив голову ей на плечо.

Обе женщины сели рядышком и предались воспоминаниям. С тех пор как Бобинетта, благодаря помощи Жюва и Фандора, смогла вырваться из-под власти Фантомаса и его приспешников, она вела уединённый образ жизни, не переставая следить по газетам за перипетиями борьбы, которую полицейский и журналист вели против Короля преступлений.

Бобинетта раскрыла перед Элен одну из темных страниц своей биографии. Много лет назад, когда она работала санитаркой в психиатрической больнице в Пасси, одна больная, которую врачи объявили безнадежной, умоляла устроить ей побег. Бобинетта обещала ей помочь, но свое обещание не сдержала. До сих пор воспоминание об этом мучило ее, ибо она была убеждена, что несчастная женщина, которую считали сумасшедшей, на самом деле таковою вовсе не была.

— Но я уверена, — продолжала Бобинетта, — что теперь, когда мы встретились с вами, мы сможем общими усилиями помочь бедной мадам Рамбер…

Элен побледнела:

— Как вы сказали? Мадам Рамбер?

— Да… Вы ее знаете?

— Она… Она… — У лен задыхалась от волнения. — Она мать моего…

Молодая женщина не успела закончить фразу. В комнату кто-то вошел — это был доктор Манен. До самого вечера у них не было возможности вернуться к прерванному разговору. Когда вечером Бобинетта зашла в спальню Элен, она увидела свою хозяйку в плаще и со шляпкой на голове.

— Вы куда-то собрались? — с удивлением спросила Бобинетта.

— Напротив, я только что вернулась: я была на почте, откуда телеграфировала мужу, что завтра вечером я выезжаю в Амстердам…

— Но это совершенно невозможно! Вы не в таком состоянии, чтобы…

Элен жестом остановила ее:

— Мое решение принято. Я его не изменю!

— Но что вы скажете господину Фандору?

— Я расскажу ему то, что сегодня узнала от вас о судьбе его матери — несчастной мадам Рамбер…