Создатель кошмаров

— Ты не можешь пойти один, потому что я нужен тебе в качестве приманки? И в реальности тоже?

— Приманка и прикрытие.

— Ладно, — сказал я с отвращением. Понимая внутренне, что он прав, и не важно, как я выгляжу, потому что это не только Феликс, но и Полис сейчас нуждается в моей помощи — это туда тянутся интересы и когти дэймосов.

Помолчав, я добавил:

— Спасибо, что хоть в самом деле в катоя не переделал.

— Пожалуйста, — весьма любезно отозвался Феликс. — Приятно, что ты не заставляешь меня применить все средства для достижения цели. Не думаю, что тебе было бы уютно очнуться здесь же, но в уже измененном теле. Потому что идти мне надо в любом случае с тобой. И будь уверен, Аметист, я бы проучил тебя. Не потерплю у себя в учениках капризного ханжу, тупицу и труса. Рад, что ты не такой.

И только тут я понял, что он действительно мог бы это сделать. Для достижения достоверности «алиби». На секунду у меня потемнело в глазах, настолько живо я представил себе свое перекроенное тело… Хорошо, что наши цели совпадают. Иначе он бы использовал меня, как считал нужным, просто заложив приказы в подсознание, а потом вышвырнул или убил — как, я не раз убедился, он делает с другими. Я не обольщался по поводу моего учителя. Да и сам наверняка был для него лишь преступником — вором, который залез к нему, чтобы лишить ценной вещи. Дэймосы такое не спускают. Удивительно было скорее то, что он до сих пор так лояльно поступал со мной.

Феликс швырнул в утилизатор обрывки упаковки и свою старую одежду. А затем подал мне второй пакет.

— Это тоже для тебя. Грим. Твоя кожа слишком светлая.

— А ты обойдешься без маскировки?

— Да. Здесь нередко бывают белые, желающие развлечься с катоями.

Я мрачно сгреб все предметы «камуфляжа» и пошел в комнату, где только что пребывал во сне учитель.

Преображение заняло какое-то время. Прежде всего я намазался краской для тела. Она сделала меня желтовато-смуглым. Этот тон был точно таким же, как у местных. Не отличишь.

Кроме того, в коробке лежал контейнер с темно-карими линзами. И парик — черные прямые волосы длиной до плеч.

Я невольно увлекся этим преображением, пряча себя настоящего под маской. Во сне это было сделать проще и быстрее, в реальности работа над деталями требовала внимания и аккуратности.

Наконец в отражении стальной пластины терминала для выхода в Сеть я увидел отражение существа неопределенного пола. Это мог быть кто угодно, только не я.

Феликс, рассмотрев меня, одобрительно кивнул.

— Похоже.

— Разрез глаз не сиамский.

— Здесь встречаются полукровки. Ты уничтожил все, с чем работал?

— Следов не осталось.

— Тогда идем.

Мы покидали ангар, не попрощавшись с местными обитателями. Видимо, это также входило в правила — приходить и уходить когда вздумается.

Первые минуты я привыкал к новому образу, учась двигаться, смотреть, улыбаться по-новому. Феликс с любопытством наблюдал за моей игрой. Усмехнулся, когда я настраивал голос, взяв за образец хрипловатый тенор катоя из порта и произнеся известные мне сиамские фразы.

— Пластичная психика искусителя, — сказал дэймос. — Ты перевоплощаешься мастерски. Иногда я жалею, что у тебя нет нормального учителя. Интересно, что из тебя вышло бы, если бы тебя учил такой же, как ты?

Вряд ли кто-то мог ответить на его вопрос. А уж тем более я сам.

У входа стояло такси. Тот же самый киберводитель, что вез нас сюда. Или другой, но похожий. Тело, набитое железом.

Мы сели на заднее сиденье. Феликс натянул светлые перчатки.

— Это зачем?

— Традиция. Считается, если дэймос прикасается к предметам защищенными руками — он не хочет вредить оппоненту. Ну и оставлять следы.

— А мне?

— А ты пока не заслужил эту привилегию.

— Почему это?

— Потому что тебя еще нельзя в полной мере назвать дэймосом. Слишком юн и неопытен. Так что твоя роль — помалкивать и улыбаться.

— Интересно, как долго мне придется ее играть? — спросил я, глядя на татуированный затылок водителя. — Феликс, скажи мне еще несколько распространенных фраз на сиамском. Не хочу изображать абсолютно немую куклу.

И всю дорогу до места проведения вечеринки учитель набивал мою память расхожими выражениями и жаргоном, которые посчитал необходимыми в лексиконе «катоя». Во сне обучение прошло бы гораздо быстрее. Но Феликс не хотел лишний раз выходить туда. Поэтому мне изо всех сил приходилось напрягать память. Я запоминал, отключившись от всего. Мой взгляд был устремлен в окно, но я практически ничего не видел. Декорации сменялись очень быстро, оставляя размытые полосы света на сетчатке моих глаз. А темнота обрастала все новыми и новыми омофонами и дифтонгами чужого языка.

— Уже близко, — неожиданно сказал Феликс, и я очнулся.

Огляделся.

Грязные улицы сменились огромным, практически не освещенным парком, наполненным криками экзотических птиц, вздохами ветра, журчанием невидимых ручьев. Первые ворота были распахнуты. Но я заметил тени охраны, сливающиеся с пейзажем.