Создатель меча

Аиды, может я спал? Может мне все это приснилось?

Я резко сел и тут же пожалел об этом. Глубоко внутри поднялась боль. Видимо во сне я неловко повернулся и снова потянул свежий шрам.

«Меч стонал от желания напиться крови».

Неужели мне все это приснилось? Или что-то действительно было?

Треснула ветка. Что-то двигалось в темноте. Может и не приснилось.

Аиды, только бы это был не сон.

Я вглядывался в темноту так напряженно, что глаза заболели, пытаясь найти ту черту, что отделяет сон от реальности.

— Я заставлю тебя, — выдохнула Дел. — Как-нибудь… — и она пошла на меня, на меня, пробивая мою слабеющую защиту и показывая мне три фута смертоносной яватмы. — Сдавайся! — снова закричала она.

Меч стонал от желания напиться крови.»

Дел не было. Она уехала и я ненавидел себя за это. Ненавидел свой страх и ярость, терзающее меня чувство вины. Я сказал ей то, что нужно было сказать. Я не жалел ни об одном слове. Но ни одно из этих слов не было произнесено с целью прогнать ее.

Я только хотел позволить ей выбрать.

Дел всегда выбирает сама, независимо оттого, насколько важным будет принятое решение или насколько болезненным. Я успел хорошо узнать ее и привык к ее прямоте и уверенности, что главное это закончить дело. Для моей яростной, одержимой Делилы важнее был результат, а не способ его достижения.

А значит она вполне могла уехать, поскольку получила мой однозначный ответ.

Получила ли? Помнится я отказался танцевать с ней только до тех пор, пока она не признает свои ошибки.

А она показала мне ритуал искупления, ожидая, что я прощу ее, и легко поведала о своем бесчестии и о том, чем все это кончилось для меня. Но она так и не сказала, что была не права.

Аиды, до чего же она упряма!

Тихо ругаясь, я откинул с ног одеяла и шкуры, неловко поднялся, снова выругался, и тут из темноты заржал чалый. Я понял, что Дел не уехала. Просто в этот момент ее не было рядом.

Конечно у женщины может возникнуть желание побыть в одиночестве.

А потом я увидел свет.

Аиды, баска, ну чем же ты сейчас занимаешься?

Конечно Бореал. Дел с ней не расстается. Дел редко использует яватму, она не любит устраивать представления, но моменты когда Бореал просыпается, производят незабываемое впечатление. Как сейчас, потому что она засветилась.

Чем же они с Дел занимаются?

Я крупный и тяжелый, но двигаться могу бесшумно. Я научился этому в детстве, в рабстве, как оставаться незаметным и неподвижным, как быть невидимым, спасаясь от лишних порок, от ударов и шлепков. Это умение выработалось само, из чувства самосохранения, и оно служило мне даже на свободе. Оно служило мне даже сейчас.

Я двигался тихо, закутавшись в плащ. Легко скользил сквозь тени, замирая то здесь, то там, пытаясь притвориться стволом дерева — некоторые говорят, что я достаточно высокий для этого. И в конце концов я нашел Делилу. Она стояла на коленях в темноте и пела мечу.

Несмотря на все случившееся с моим мечом пока я убивал кошку, музыка для меня осталась чужой. Я не понимал ее и не понимал песню Делилы, хотя хорошо слышал слова. Эта песня предназначалась только Бореал.

Дел часто поет своему мечу. Северяне вообще часто поют, не спрашивайте меня зачем. На Юге мы просто танцуем, позволяя движениям говорить за себя. Но в Стаал-Уста было принято — нет, считалось необходимостью — петь мечу. Северяне в круге танцевали и пели.

Люди, обладающие яватмами, как Дел, создавали песню, которая пробуждала меч и позволяла управлять его силой.

Дел нежно напевала и Бореал ожила.

Я видел это и раньше. Капля за каплей, бусинка за бусинкой, они бежали по клинку от острия до рукояти, пока сталь не загорелась. Но огонь был непривычно тусклым, приглушенным, словно Дел сдерживала его. Она пела едва слышно, и таким же тихим был ответ.

Во мне пробудилось чувство вины. Я уже не сомневался, что этот ритуал не предназначался для чужих глаз, но я не ушел. Я не мог. Я никогда не доверял магии. Теперь я не доверял Дел.

Где-то в животе вдруг завязался узел. Меня охватило беспокойство. Страх.

Вернутся ли наши прежние отношения? Или мы зашли уже слишком далеко?

Дел пела и меч ожил.

— Помоги мне, — прошептала она. — Ну помоги…

Дел говорила на Северном, но я знал его достаточно, чтобы понять. У меня не было выбора. Я должен был подсмотреть и подслушать.

Дел глубоко вздохнула.

— Дай мне силу — мне нужно быть сильной. Дай мне твердость — мне нужно быть твердой. Не позволяй мне смягчиться, не позволяй мне ослабеть.

Я не знал женщины сильнее Дел.

— У меня есть нужда, — шептала она, — огромная, могучая нужда. Дело, которое должно быть закончено. Песня, у которой должен быть конец. Но сейчас я боюсь.

Свет струился по мечу. Он пульсировал, словно яватма отвечала.

— Дай мне силы, — просила Дел. — Сделай меня снова твердой. Мне нужно закончить песню. Сделай меня такой, какой я должна быть.

Просить о таком легко, но жить с этим тяжело.

А потом, совсем тихо, Дел взмолилась:

— Дай мне силы не обращать внимания на его слова.

Аиды, баска, что же ты с собой делаешь…

Но все уже кончилось. Бореал перестала светиться. Делила получила ответ.

А я возненавидел ее меч.

7