Создатель звезд

Я докуривал вторую сигарету, когда услышал вдали голос Плакси. Меня впервые привлек к ней именно голос. Сидя в кафе, я заслушался выразительным голосом незнакомки, разговаривавшей кем-то у меня за спиной. И теперь я снова слышал, но не видел ее. Минуту я восторженно вслушивался в голос, напоминавший, как я не раз говорил, плеск мелких волн на берегу горного озера в жаркий день.

Я поднялся было ей навстречу, но меня остановила одна странность. Плакси отвечал не человеческий голос, а совершенно иной звук, членораздельный, но не человеческий. Прежде, чем показаться из-за угла, Плакси как раз произнесла: «Нет, милый, не переживай так из-за своей безрукости. Ты превосходно с ней справляешься». Далее последовала странная речь ее спутника, и в воротах показалась Плакси с большой собакой.

Девушка остановилась, удивлено (и, надеюсь, радостно) округлив глаза, но тут же нахмурила брови. Положив ладонь на голову собаки, она на мгновенье застыла. Я успел заметить перемены в ней. Оделась в грязноватые брезентовые брюки и голубую рубаху. Те же серые глаза, тот же щедрый, но волевой очерк губ, который, как мне недавно казалось, не отвечал ее характеру, и та же копна каштановых с морковным отливом волос. Но бледность сменилась темным загаром, а косметики на лице не было вовсе. Не было даже помады. Здоровому до грубости цвету лица противоречили тени под глазами и запавшие углы рта. Странно, как многое успевает заметить за пару секунд тот, кто любит!

Сняв ладонь с собачьего затылка, Плакси протянула мне руку и улыбнулась.

— Ну-ну, раз уж ты нас вынюхал, придется тебе довериться.

В ее голосе сквозила нотка смущения, смешанная с облегчением.

— Верно, Сириус? — обратилась она к псу.

Тогда я впервые обратил внимание на это замечательное существо. Его нельзя было назвать обычной собакой. В нем преобладала эльзасская[117] кровь, возможно, с примесью крупного дога или мастифа. Огромное животное волчьего сложения, но стройнее волка. Короткая шерсть была чрезвычайно густой и шелковистой, особенно на шее, где лежала плотными волнами. Но ее шелковый блеск намекал на неподатливую жесткость. «Шелковая проволока», — сказала о ней однажды Плакси. На спине и на голове шерсть была черной, на лапах и на боках светлела до серовато-коричневой. Два больших коричневых пятна виднелись и над глазами, придавая морде сходство с маской или с греческой статуей в сдвинутом назад шлеме с пустыми глазницами забрала над лицом. От любой другой собаки Сириус отличался огромным черепом. Собственно, с виду он был не так велик, чтобы под ним скрывался человеческий разум, поскольку, как я объясню позже, метод Трелони не только увеличивал объем мозг, но и совершенствовал нервные волокна. Тем не менее Сириус был явно слишком высоколобым для обычной собаки. Сочетание высокого лба с шелковистой шерстью внешне сближало его с бордер колли. Позже я узнал, что эта великолепная порода овчарок в самом деле внесла свой вклад в его создание. Но череп был велик даже для бордер колли. Он куполом возвышался чуть ли не до кончиков крупных ушей эльзасца. Мышцы шеи и плеч сильно развились, чтобы удерживать тяжесть этой головы. В момент нашей встречи ощетинивший загривок пес положительно походил на льва. Его серые глаза могли бы принадлежать волку, если бы не круглый собачий зрачок. В целом это был грозный зверь, худой и жилистый, как обитатель джунглей.

Не сводя с меня взгляда, он открыл пасть, показав хребет желтоватых зубов, и издал серию звуков с интонацией вопросительной фразы.

— Да, — ответила Плакси, — это Роберт. Он надежен как сталь, помни.

Укоризненно улыбнувшись мне, она добавила.

— И он может быть полезен.

Сириус вежливо вильнул пушистым хвостом, но не отвел от моих глаз холодного взгляда.

После неловкой паузы Плакси снова заговорила.

— Мы весь день провели с овцами на пустоши. Пропустили обед, так что я чертовски проголодалась. Идем, я сделаю всем чай. — По пути к маленькой кухне с каменным полом она добавила: — Сириус понимает каждое слово. Ты не сразу научишься его понимать, но я буду переводить.

Пока Плакси сновала в кладовку и обратно, накрывая на стол, Сириус, сидя напротив, изучал меня с явным беспокойством. Заметив это, Плакси проговорила с некоторой резкостью, под которой скрывалась нежность:

— Сириус! Я же сказала, он не подведет. Не будь таким подозрительным.

Пес поднялся, проговорил что-то на своем странном наречии и вышел в сад.

— Пошел за дровами, — пояснила Плакси и, понизив голос, добавила. — Ох, Роберт, я от тебя пряталась, но как же рада, что ты нашел!

Я встал, чтобы обнять ее, но Плакси настойчиво шепнула:

— Нет, не теперь.

Вернулся Сириус с поленом в зубах. Покосившись на нас и понятливо опустив хвост, он положил полено в огонь и снова вышел.

— Почему не теперь? — воскликнул я, и она прошептала:

— Из-за Сириуса. О, ты скоро поймешь… — Помолчав, добавила: — Роберт, не жди, что я буду принадлежать тебе целиком — всей душой. Я слишком привязана… к этому произведению отца.

В знак протеста я обнял ее.