Создатель звезд

Томас решил вести постоянные записи. Он обзавелся необходимой аппаратурой для изготовления граммофонных пластинок и проигрывал разговоры между Сириусом и Плакси. Этих записей он не показывал никому, кроме членов семьи и двух самых доверенных сотрудников: профессора Макалистера и доктора Биллинга. Те своим влиянием обеспечивали финансирование опыта и были посвящены в тайну Томаса. Несколько раз тот приглашал для осмотра Сириуса видных биологов.

Одно время казалось, что граммофонные записи останутся единственным осязаемым свидетельством триумфа Трелони. Сириус, несмотря на прививки, подхватил собачью чуму и едва не умер. Элизабет днями и ночами нянчилась с несчастным зверьком, оставив собственного ребенка на няньку Милдред. Если бы не любовь и умение Элизабет, болезнь наверняка подкосила бы здоровье щенка, а быть может, и убила бы.

Тот случай вызвал два важных следствия. Он развил в Сириусе страстную и требовательную любовь к приемной матери — щенок неделями поднимал визг, едва та скрывалась из вида; в Плакси же зародил ужасное подозрение, что любовь ее матери принадлежит исключительно Сириусу. Плакси чувствовала себя одинокой и ревновала. Эту беду удалось уладить, когда Сириус пошел на поправку и Элизабет смогла уделить больше внимания дочери, но тогда настал Сириусу черед ревновать. Дошло до того, что щенок, видя, как Элизабет утешает разбившую коленку дочь, бросился на девочку и цапнул ее за голую ногу. Последовала ужасная сцена. Плакси вопила, не унимаясь. Элизабет впервые по-настоящему рассердилась. Сириус выл от раскаяния за содеянное и, чувствуя, что заслужил наказание, даже попытался укусить собственную лапу. В довершение несчастья на шум примчался Гелерт. Суперовчарка, видя окровавленную ногу Плакси и рассерженную на щенка Элизабет, решил, что вина заслуживает серьезного наказания. И без того несчастный Сириус получил от него серьезную трепку. От страха он забыл о раскаянии и его испуганный визг смешался с ревом Плакси, перепугавшейся за любимого друга. Сбежались остальные дети, а за ними Кейт и Мтлдред со шваброй и скалкой в руках. Крошечная Плакси ухватила Гелерта за хвост и попыталась оттащить. Однако именно Элизабет выхватила Сириуса из зубов смерти (как ему представлялось) и сурово отчитала превысившего свои полномочия Гелерта.

Этот случай произвел несколько важных результатов. Сириус и Плакси увидели, как сильно они, что бы там ни было, любят друг друга. Плакси убедилась, что мать не забыла ее ради Сириуса. А Сириус узнал, что Элизабет любит его, даже когда он очень виноват. Одному бедному Гелерту нечем было утешиться.

Единственным наказанием Сириусу стала жестокая опала. Элизабет лишила его своей милости. Плакси, хоть в душе и помнила, что Сириус ей дорог, после спасения щенка еще больше проникалась жалостью к себе и, в сознании своей правоты, держалась с ним очень холодно. Чтобы проучить приятеля, она изображала горячую любовь к принесенному от соседа-фермера котенку Томми. Сириус, конечно, терзался ревностью и получил хороший урок самодисциплины. Последний был усвоен тем крепче, что при попытке нападения на Томми щенок познакомился с кошачьими когтями. Сириус был очень чувствителен к пренебрежению и холодности. Недовольство двуногих друзей заставило его забыть обо всем, кроме своего несчастья. Он не хотел играть, отказывался есть. Наконец он задумал вернуть любовь Плакси многочисленными знаками внимания. Дарил ей то красивое перышко, то чудесный белый камешек, и при этом кротко целовал девочке руку. Наконец она от всего сердца обняла его, и малыши вдвоем устроили кучу-малу. С Элизабет Сириус был не столь дерзок. Он лишь следил за ней искоса, и хвостик его начинал робко дрожать при каждом ее взгляде. Зрелище было настолько комичным, что Элизабет в конце концов не удержалась от смеха. Сириус был прощен.

Примерно в это же время, вскоре после описанного инцидента, Сириус проникся почтительным восхищением к Гелерту. Биологически вполне зрелая овчарка, наделенная суб-человеческим интеллектом, отвечала ему равнодушным презрением. Сириус же всюду таскался за Гелертом и во всем ему подражал. Однажды Гелерту посчастливилось изловить кролика и сожрать его, свирепо рыча на сунувшегося поближе щенка. Тот глядел на это с восхищением, смешанным с ужасом. Зрелище короткой погони и победы разбудило в нем охотничьи инстинкты обычной собаки. Вопль кролика, его борьба и внезапно обмякшее тело, порванное собачьими зубами, глубоко поразило щенка, обладавшего жалостливым характером и живым воображением. К тому же, Элизабет воспитывала детей в сочувствии ко всему живому. С того дня в нем зародился конфликт, до конца жизни приводивший Сириуса в отчаяние: конфликт между, как он выражался, «волчьей натурой» и жалостливым цивилизованным сознанием.