Создатель звезд

Элизабет собиралась погостить у Джеффри пару дней и вернуться в Кембридж, но Сириус попросил у хозяина разрешения задержаться. Он встретился с новой для себя стороной человечества и не надеялся понять все за пару дней. Джеффри поначалу принял религиозные искания Сириуса скептически, если не в штыки, но несколько фраз собаки, переведенные ему Элизабет при первой беседе, возбудили интерес священника: в первую очередь утверждение, что суть религии — любовь, а все прочее не имеет значение. В этих словах крылась истина, требующая подробного разъяснения и уточнения. Кроме того, Джеффри заинтриговали певческие способности собаки: священник любил музыку и сам с удовольствием пел. Вот еще одна причина, заставившая его охотно согласиться на просьбу Сириуса.

Сговорились, что пес поживет у Джеффри неделю, но задержался Сириус гораздо дольше. Изображая собаку Джеффри, он обходил с о священником прихожан. Конечно, бывало, что ему приходилось ждать под дверью. Джеффри не мог привести собаку к ложу умирающего или на трудную беседу с муниципальными властями. Но чаще всего, когда Джеффри спрашивал: «Нельзя ли впустить моего пса? Он не кусается.», дружелюбная морда Сириуса и виляющий хвост обеспечивали ему радушный прием.

Таим образом он повидал многих неудачливых представителей человеческого рода. Он видел, как они живут, слушал их разговоры о жизни и о вере. Иной раз за разговором Джеффри, забавляя друзей, обращался и к Сириусу, а пес охотно «отвечал» ему. Никто, конечно, не подозревал, что такой обмен репликами — вовсе не спектакль, однако забавную псину мистера Адамса хорошо принимали почти во всех семьях. Особенно радовались дети, потому что Сириус позволял им покататься на себе, не возражал, когда его тискали и «просто на удивление» разбирался в их разговорах и играх. Один двенадцатилетний мальчуган уверял, будто Сириус и сам говорит, и можно даже разобрать, что он сказал. «Конечно- конечно!», — согласился Джеффри и понимающе улыбнулся взрослым.

Порой обязанности Джеффри приводили его в клуб при казармах или в миссионерскую организацию в доках, а то и в мужской клуб, где он, под внимательным взглядом Сириуса, переходил из зала в зал, приветствуя знакомых. Иногда священник включался в игру в дартс или в бильярд, иногда смотрел боксерские поединки. Однажды Сириус, беззаботно растянувшись на полу, выслушал его речь по жилищному вопросу.

Скоро Сириус заметил, что члены клуба относятся к Джеффри по-разному. Некоторые встречали его с подозрительной враждебностью и вымещали дурное настроение на собаке священника. Другие, уважая в нем добрую душу и искренность, видели в его вере пережиток доисторических времен. Третьи, изображая благочестие, заискивали перед ним. Один или двое членов клуба — к ним Джеффри относился с подчеркнутым дружелюбием — не оставляли попыток обратить его в атеизм. Аргументы обеих сторон сильно пошатнули веру Сириуса в интеллектуальную честность человеческих особей, потому что уровень доказательств бывал зачастую до смешного слабым. Казалось, спорщиков вовсе не заботит логическая связность мысли, поскольку в глубине души они давно для себя все решили. По мнению Сириуса, среди членов клуба не было ни одного искреннего христианина в понимании Джеффри, хотя некоторые и поддавались влиянию личности священника.

Бывало, Джеффри брал Сириуса в доки. Пса очень интересовали запахи иностранных товаров. По его словам, они рассказывали не только о самих вещах, но и об атмосфере страны, откуда доставлены. Таким образом он «путешествовал нюхом». Интриговали его и запахи людей с иным цветом кожи. Негры, индусы, китайцы обладали отчетливыми запахами своей расы, и по контрасту с ними Сириус научился выделять запах европеоидов.

Однажды Джеффри с Сириусом попали в небольшую потасовку. Докеры бастовали по одному из множества политических поводов. Портовые власти привлекли штрейкбрехеров, а местные рабочие на них напали. Большая толпа не давала толпе поменьше пройти на рабочие места. Летали камни и бутылки. Один штрейкбрехер без чувств лежал в грязи с разбитым лбом. Джеффри кинулся к нему, и Сириус, сдерживая волка в себе, последовал за ним. Когда священник склонился над раненым, кое-кто из докеров набросился и на него: зачем помогает врагу! Кто-то швырнул камень, и тогда Сириус, заслонив священника от бастующих, оскалил зубы и устрашающе зарычал. Джеффри отнесся к действиям толпы без обычной кротости. Пес впервые увидел, как его спутник выходит из себя.

— Глупцы, — крикнул священник. — Я на вашей стороне, но для Бога этот человек так же драгоценен, как любой из нас!

В этот миг драгоценное достояние Господа очнулось и вскочило на ноги с самыми безбожными ругательствами. Затем подоспела полиция с дубинками, и большинство докеров разбежались. Немногие, попытавшиеся сопротивляться, были арестованы, а двоих подобрали лежащими без сознания.