Создатель звезд

В подобных мирах органической основой разума зачастую являлась стайка птиц, размерами не больше воробья. Стая была объединена общим индивидуальным разумом «человеческого» уровня. То есть, «тело» разумного существа состояло из отдельных частей, но его «мозг» был почти таким же цельным, как мозг человека. Подобно тому, как стаи чернозобиков и травников выполняют фигуры высшего пилотажа в небе над устьями наших рек, – так в небе над районами этих миров, периодически заливаемыми приливом, метались тучи крылатых созданий, причем каждая стая обладала единым сознанием. Время от времени, подобно нашим крылатым, здешние птицы опускались на землю, и огромное облако превращалось в тонкий покров, напоминающий осадок, оставленный отливом.

Жизнь в таких мирах определялась ритмом приливов и отливов. Ночью, все тучи птиц дремали на волнах. Днем они увлекались «воздушными» видами спорта и религиозными обрядами. Но дважды в день, когда вода отступала, они возделывали болотистую местность или занимались развитием промышленности и культуры в своих городах из бетона. Нам было очень интересно наблюдать за тем, с какой изобретательностью они укрывали свои орудия цивилизации от разрушительного наступления прилива.

Поначалу мы предположили, что единство мышления этих маленьких птиц было телепатического свойства. Но оказалось, что это не так. Оно зиждилось на единстве сложного электромагнитного поля. По сути, вся группа была «пропитана» радиоволнами. Каждый индивидуальный организм передавал и принимал радиосигналы, соответствующие нервным токам химического свойства, благодаря которым сохраняется единство нервной системы человека. Каждый мозг вибрировал в соответствии с ритмом окружающей его воздушной среды; и каждый привносил свою особую «тему» в общую «симфонию». До тех пор, пока объем стаи не превышал примерно одной кубической мили, мышление всех индивидуумов оставалось единым, и каждый индивидуум играл роль особого центра общего «мозга». Но стоило кому-то оторваться от стаи (что иногда случалось в штормовую погоду), как они тут же утрачивали контакт с коллективным разумом и становились отдельными существами с очень низким уровнем развития. В сущности, по прошествии определенного времени, каждый такой индивидуум опускался до уровня обычного животного, повинующегося системе инстинктов и рефлексов, единственной задачей которого было восстановление контакта со стаей.

Можно себе представить, насколько умственная жизнь этих существ – «композитов» – отличалась от всего, с чем нам до сих пор приходилось сталкиваться. И в то же время, она была точно такой же. Как и человеку, этому «облаку птиц» были известны гнев и страх, голод и непреодолимое сексуальное влечение, любовь и все страсти толпы; но поскольку эта среда очень отличалась от всех ранее нам известных, мы с большим трудом определили эти чувства.

Секс был одним из наиболее потрясающих аспектов здешней жизни. Каждое «облако» было бисексуальным – в нем имелись сотни особей женского и мужского рода, совершенно равнодушных друг к другу, но моментально реагирующих на присутствие другого «облака птиц». Мы обнаружили, что эти странные «множественные» существа испытывали удовольствие и стыд от плотского контакта не в результате непосредственного совокупления специальных «половых» подразделений, а в результате чрезвычайно изящного смешения двух «облаков» в ходе выполнения в воздухе любовного обряда.

Но для нас имело значение не это поверхностное сходство с нами, а идентичность уровней нашего умственного развития. И в самом деле, мы бы вообще не смогли установить с ними никакого контакта, если бы они не находились на той же самой стадии эволюции, которая была нам так хорошо известна в наших мирах. Ибо каждая из этих подвижных разумных стай маленьких птиц была, по сути, индивидуумом примерно одного с нами духовного порядка – «человеком», полуангелом, получертом, способным на крайние проявления любви и ненависти по отношению к другим «облакам птиц», совершающим умные и глупые поступки, знающим всю гамму человеческих страстей, – от самых низменных до самых возвышенных.

Делая все, что в наших силах, чтобы пробиться за пределы формального сходства нашего духа с духом этих существ, которое и позволило нам установить контакт с ними – мы с большим трудом научились глядеть одновременно миллионами глаз и чувствовать миллионами крыльев структуру воздуха. Мы научились разбираться в тонкостях заливных берегов, топей и больших земледельческих районов, дважды в день орошаемых приливом. Мы восхищались огромными электростанциями, работающими на энергии приливов, и системой грузового электротранспорта. Мы обнаружили, что целые леса бетонных шестов, похожих на минареты, и платформы на сваях, стоявшие в наименее заливаемых приливом местах, были «детскими садами», где за молодняком ухаживали до тех пор, пока он не овладевал умением летать, ".