Создатель звезд

По сравнению с Джоном и Нг-Ганко Ло на первый взгляд казалась более нормальной. Она могла бы сойти за младшую сестру Жаклин. Конечно, ее голова выглядела необычайно крупной, а глаза великоваты для обычного человека, но черты лица были правильными, а гладкие черные волосы – достаточно длинными, чтобы сойти за модное каре. Ло, без всякого сомнения, имела азиатское происхождение. У нее были высокие скулы, а большие глаза прятались в узкие прорези век с приподнятыми уголками. Нос был широким и плоским, как у обезьянки, а цвет кожи определенно можно было назвать желтым. Девушка казалась мне ожившей статуэткой, в которой мастер изобразил человеческое существо, стилизованное под крупную кошку. Ее тело тоже напоминало кошачье. «Такое тонкое и расслабленное, – сказал Джон. – Оно кажется хрупким, но на самом деле все состоит из стальных пружин, покрытых мягким бархатом».

На несколько недель до отплытия яхты Ло поселилась в комнате, принадлежавшей раньше Анне, сестре Джона. Между нею и Пакс установились непростые, но в целом дружелюбные отношения. Ло была очень молчаливой, но я уверен, что не это было причиной беспокойства Пакс, так как ее всегда привлекали молчаливые люди. Тем не менее в присутствии Ло она, казалось, испытывала необходимость о чем-нибудь говорить, но не могла делать это естественно. Ло отвечала на все ее замечания впопад и вполне приветливо, но отчего-то казалось, что от любого ее слова Пакс только еще больше нервничала. Всякий раз, когда девушка находилась рядом, Пакс чувствовала себя неловко. Она делала глупые ошибки – клала вещи не в те ящики, неправильно пришивала пуговицы, ломала иголки и так далее. И любая работа требовала больше времени, чем обычно.

Я не сумел понять, отчего Пакс было настолько неуютно рядом с Ло. Девушка действительно могла привести в замешательство неподготовленного человека, но я ожидал, что Пакс будет подготовлена к общению с ней лучше, чем кто-либо другой. Проблема была не столько в молчаливости Ло. Особенно тревожным было отсутствие какого-либо выражения на ее лице. Точнее, отсутствие смены выражений, так как отсутствие выражения само по себе отражало ее глубокую отрешенность от окружающего мира. В самых обычных ситуациях, когда любой другой человек мог бы проявить изумление, удовольствие или раздражение, а Нг-Ганко просто взорвался бы эмоциями, лицо Ло оставалось неподвижным.

Поначалу я считал, что все дело в ее общей нечувствительности и, возможно, даже какой-то форме тупоумия. Но очень скоро один любопытный случай показал, насколько я ошибался. Ло открыла для себя романы и стала страстной их поклонницей – особенно произведений Джейн Остин. Она перечитывала все работы этой несравненной писательницы снова и снова, так часто, что Джон, которого интересовала совершенно другая литература, начал над ней подшучивать. Это заставило ее произнести поразительно длинную речь. «Там, откуда я родом, – ответила Ло, – не было подобных книг. Но во мне есть что-то подобное, и эти старые книги помогают мне разобраться в самой себе. Разумеется, я знаю, что они написаны самым обычным недочеловеком, но в этом есть своя прелесть. Как увлекательно преобразовывать все написанное так, чтобы оно подходило для нас! Например, если бы Джейн была знакома со мной (что, разумеется, невозможно), что она обо мне сказала бы? Я нахожу ответ на этот вопрос крайне занимательным. Разумеется, наши сознания находятся далеко вне пределов ее понимания, но ее мироощущение в какой-то мере относится и к нам. То, насколько живо и умно она описывает знакомый ей крохотный мирок, придает ему новое значение, какого он не мог бы обрести сам по себе. И я хотела бы научиться смотреть на нас, на нашу предполагаемую колонию так же, как Джейн смотрела на свое окружение. Я хочу придать нашей жизни какое-то значение, которое было бы скрыто даже от нашего ревностного и благородного лидера. Понимаешь ли, Джон, мне кажется, что нам еще многое предстоит узнать у Homo Sapiens о личности. И если ты слишком занят, то этим придется заниматься мне, иначе жизнь в колонии будет невыносимой».

К моему изумлению, Джон ответил ей дружеским поцелуем. «Странный Джон, – вздохнула Ло. – Тебе еще столь многому предстоит научиться».

Прочитав об этом случае, читатель может решить, что Ло не хватало чувство юмора. На самом деле это не так. Ее остроумие было беззлобным и почти незаметным. Хотя сама Ло, кажется, не умела улыбаться, она с легкостью могла рассмешить окружающих. И все же, как я уже говорил, в ней было что-то таинственное, приводившее в замешательство даже Джона. Однажды, давая мне какие-то распоряжения, касавшиеся финансовых дел, он неожиданно сказал: «Эта девчонка, несмотря на серьезное лицо, все время надо мной смеется. Она все время такая серьезная и в то же время надо всем смеется! Скажи мне, Ло, что тебя так развлекает?» На что Ло ответила: «Мой дорогой, драгоценный Джон, это ты смеешься и видишь свое отражение во мне».