Создатель звезд

Он опустился на край кровати. В первый момент испытал желание позвонить в авиакомпанию и спросить, когда ближайший рейс в Чикаго. Но если его объятия не убедили ее, то и погоня ни к чему не приведет.

Внезапно вся затея, борьба в Гильдии, постановка — все это, показалось ему, было только для Шарлен. Теперь все потеряло смысл. Он не смел думать о том, что пошел на компромисс, отчасти предал себя.

Он просидел в комнате, ни прикасаясь к еде и шампанскому, пока над парком не начался рассвет. Затем он заснул, не раздеваясь.

Утром, когда Фредди и Спенс везли Доктора в аэропорт, Коун объяснил, что изначально он не собирался включать Карла Брюстера в сделку. Если у «Консолидейтид Моторс» появятся возражения, он забудет о ССД. Но только этим обещанием можно было отбиться от Брюстера.

— Как только пилот будет готов, дайте мне знать, — сказал Доктор. — Я хочу, чтобы он был смонтирован безупречно. Идеально. Понятно?

Он сказал это Спенсу, словно чувствовал, что не может положиться на Фредди.

— Он будет идеальным, Доктор, поверьте мне! — вставил Фредди.

Но Доктор лишь сказал:

— Позвоните мне, когда он будет готов. Старик ждет его.

— Старик, — повторил Спенс.

Не было нужды произносить фамилию этого человека. Когда речь шла об автомобилях и Детройте, прозвище Старик относилось только к председателю правления КМ.

— Я позвонил ему и попросил посмотреть вчерашнюю постановку. Когда я вернулся в отель, меня ждала телеграмма. Он согласен поговорить. Когда он увидит пилот, где Джеф продает КМ, он ухватится за идею. Наживка весьма проста. Он захочет, чтобы американцы считали КМ не большой бездушной корпорацией, а коллективом честных, порядочных, приветливых людей вроде Джефа Джефферсона. Он купит эту идею, — уверенно сказал Доктор. — Мы получим первый принадлежащий нам фильм. И это только начало. Я хочу через три года иметь в эфире двадцать сериалов. Хочу иметь склад, забитый пленками стоимостью в миллионы долларов. В сотни миллионов! Хочу иметь как можно больше часовых и получасовых фильмов, прежде чем это правительство уйдет со сцены.

Пока мы представляем лучших звезд, продюсеров и писателей, мы можем использовать их так, как нам выгоднее. Но придет время, когда кто-то ударит в колокол.

Тогда нам придется отделить агентскую работу от продюсерской. К этому моменту я хочу иметь своих людей в обеих политических партиях.

Спенс и Фредди кивнули.

Доктор продолжил:

— Мы будем работать с политическими партиями точно так же, как вы, ребята, работаете с телекомпаниями. Каждый из вас займется одной партией. Мне нужен один влиятельный человек среди демократов и один — среди республиканцев. Мы не знаем, какая партия будет в Белом доме, когда снова заговорят об антимонопольном законодательстве. Я хочу в любом случае иметь выход на самый верх.

Он повернулся и зашагал к самолету.

Позже, тем же утром, Джеф Джефферсон проснулся с чувством огромной потери. День прошел в тумане страданий, и лишь в шесть часов Джеф вспомнил об обеде у Клер. Отменить визит было поздно.

Он принял душ, побрился, оделся. Купил в вестибюле цветы, сел в такси, сообщил водителю адрес Клер на Ист-энд авеню.

Она открыла дверь. На Клер было яркое сари, подчеркивавшее ее красоту. Светлые волосы были уложены более эффектно, чем во время репетиций. Она приветливо улыбалась.

Внезапно она поняла, что Джеф один. Без единого вопроса все поняла. Взяла его цветы и сказала:

— Какие красивые!

Но она не могла больше притворяться. Тихо произнесла:

— Мне жаль, Джеф. Честное слово, жаль.

Она поцеловала его в щеку так, как она сделала бы, если бы Джеф принес известие о смерти близкого друга.

Спустя две недели Ирвин Коун, одетый с иголочки, вышел из привилегированного детройтского клуба, где он заночевал в качестве гостя «Консолидейтид Моторс». Лимузин компании повез его в штаб-квартиру КМ. Рядом с ним в плоской металлической коробке лежала пленка с записью новой постановки, которую представлял Джеф Джефферсон.

Лимузин въехал в здание; Доктор вышел возле лифта, поднявшего его на верхний этаж, половину которого занимала большая комната. Проектор уже был установлен. Доктор открыл металлический контейнер и дал катушку механику. Человек вставил пленку в аппарат, прокрутил несколько футов, чтобы установить уровень звука.

— Убавьте громкость, — сказал Доктор.

— Я знаю, что громкость слишком велика, — произнес механик. — Но ему нравится говорить мне это. Маленькая компенсация за то, что ему приходится пользоваться слуховым аппаратом.

Через несколько минут появился Старик. Он был высоким, очень худым, немного сутулился — словно потому, что ему приходилось часто наклоняться, чтобы менее рослые люди говорили прямо в его здоровое ухо. Он носил почти незаметный слуховой аппарат.

Харви Бичер редко улыбался и произносил любезности. Его худое лицо было всегда серьезным — даже когда он хотел казаться довольным.

— Мистер Коэн, — узнал он Доктора.

Ирвин Коун стерпел это обращение. Бичер сделал знак механику. Прежде чем свет погас и проектор заработал, Доктор спросил:

— Ваши сотрудники не будут смотреть?