Читаем Создатель полностью

Создатель

Ellison Carol , Гарри Беар , Дмитрий Корелин , Клиффорд САЙМАК , Лариса Джейкман , Хорхе Луис Борхес

К началу занятий англосаксонским языком

Спустя пятьдесят поколений (пропастей, отведенных временем человеку), на берегу далекой большой реки, неизвестной драконам викингов, я воскрешаю шершавые, неподатливые слова, которые (некогда ртом, а сегодня — прахом) складывал во времена Мерсии или Нортумбрии, прежде чем стать Хейзлемом или Борхесом.

В субботу мы прочитали, что Юлий Цезарь первым из ромбуржцев прибыл подмять Британию; Значит, и гроздья еще не созреют, как я услышу того соловья из загадки и плач двенадцати воинов над погребенным вождем.

Версиями позднейших английских или немецких слов, знаками знаков мне кажутся эти слова, а ведь в каждом из них был образ, и человек призывал их во славу меча и моря; завтра они возвратятся к жизни и fyr будет означать не fire[20], а удел прирученного и многоликого бога, чей вид повергает нас в первобытный трепет.

Благословен лабиринт бесконечных причин и следствий, что на пути к тому зеркалу, где никого не увижу или увижу другого, мне даровал созерцать зарю языка.

Адроге

Кого теперь встревожит, как когда-то,Что потеряюсь, забредя в глухиеКуртины, где для праздного закатаИ неискоренимой ностальгииВозводят кров незримый дрозд на ветке,Колдующий над песнею старинной,Круговорот струи, мираж беседки,Виденья статуй и фантом руины?На черном черный (знаю) в запустеньеПустой каретник проступает, сдвинувГраницы мира пыли и жасминов,Что помнит об Эррере и Верлене.От эвкалиптов по ночным террасамПлывет целебный аромат былого —Тот аромат, что вне уловок словаИ времени зовем домашним часом.Ищу и нахожу свой долгожданныйПорог. Все тот же дом под черепицейРисуется, и так же из-под кранаВода на плитки дворика сочится.А в зоркой тьме строения пустогоСпят за дверьми сновиденные тени —Хозяева нетронутых владенийУтраченного и пережитого.Я знаю в этих призрачных пределахЛюбую мелочь: блестки на граненомИ выгоревшем камне, повторенномВ зеркальных анфиладах помутнелых,И стиснутое в медной пасти львинойКольцо, и разноцветные кристаллыВеранды той, что в детстве открывалаДва мира мне — зеленый и карминный.Ни бедам, ни смертям не подначальны,Хранят свое былое эти тени,Но все они, как всё вокруг, реальныЛишь в памяти — в четвертом измеренье.Там, только там от времени заклятыСады и дворики. ПережитоеИх обвело магической чертою,В одно связав рассветы и закаты.Кто б смог нарушить хоть в одной деталиСтрой этой жалкой и бесценной прозы,Уже недосягаемой, как розы,Которые в Эдеме расцветали?И память об оставшемся за граньюДомашнем крове я несу как бремя,Не понимая, что такое время,Хоть сам я — время, кровь и умиранье.