Создатели богов

– Ты тоже услышал это в ее голосе? – Адмирал поднял девочку и улыбнулся ей. Была ли осознанная улыбка ребенка в ответ или просто мимика, как все говорят?

– Я уже был готов выбрать ее для себя, – произнес Стонар. – Но я не могу забыть, что она из Ирландии.

– Черт побери, ты опять говоришь…

– Мой единственный сын был убит в ходе Кровавой Амнистии в Белфасте… после чумы. Он был офицером-десантником. Его долго мучили.

– О, я ОЧЕНЬ сожалею!

Адмирал держал ребенка на руках, чувствуя себя как ее родной отец. Он был наслышан о беспорядках в Ольстере.

– Что действительно лежало в основе ольстерских событий, так это боязнь местных, что католики начнут репрессии в отместку за притеснения в прошлом.

Человек, вручивший адмиралу копию Ольстерского памфлета, подписанного кем-то по имени Уильям Бойс, командир Белфастской бригады, разговаривал, как рассерженный ирландец, хотя и был канадцем в двух поколениях.

– Итак, там были вещи, которых мы опасались, если католики с юга возьмут верх, – разводы запрещены, контрацепция вне закона, никакого планирования семьи и многое другое. Мы знаем о католических семьях, где по двенадцать детей, и все они живут в трущобах, нищенствуют, ковыряются в грязи.

– Вы думаете, что мы действительно сможем объявить контрацепцию вне закона? – спросил адмирал.

– Вне всяких сомнений! Опираясь на Церковь, разве мы сможем потерпеть неудачу?

64

Упадок цивилизации можно определить по разрыву между общественной и частной моралью. Чем шире этот промежуток, тем ближе цивилизация к окончательному разложению.

Д.Хапп

Билл Бекетт сидел в одиночестве в комнате отдыха для «Очень важных персон» в офисе Воздушных Сил, изолированном от рева двигателей дорогостоящей звуконепроницаемой перегородкой. В комнате стоял запах кожи и дорогого виски. Он мельком взглянул на наручные часы: двадцать восемь минут одиннадцатого. Парад должен был начаться в час дня в Вашингтоне. Бекетт уставился на пустые кресла вокруг него, размышляя над тем, чтобы могла означать эта привилегированная изоляция. Рокерман, который спал в личной комнате, проснулся и с ликующим видом воскликнул, увидев самолет:

– Нумеро уно, черт побери!

Президент послал этот самолет специально для них двоих. Был обеспечен генеральский эскорт и даны инструкции о церемониях, ожидающих в Нью-Йорке, – обращение к конгрессу, медали, банкет в Белом Доме. Генерал Уолтер Монк выглядел слишком молодым для выполнения этой задачи – всегда белозубая улыбка на лице, но глаза остаются жестокими, безжалостными.

Бекетт вздохнул.

Все, что наболтала ему по телефону Мардж, было правдой.

– Ты настоящий герой, я тебе говорю!

Что за странный разговор – девчонки хнычут и визжат, твердят ему, что он стал таким известным, а потом опять передают трубку Мардж со словами:

– Мама хочет сказать тебе что-то важное.

– Это разговор о том, чтобы ты выставил свою кандидатуру на президентских выборах, – сказала Мардж.

О Боже! Ему трудно было все это переварить. Он так долго занимался проблемами чумы, что его воображение работало только в направлении новых исследований и опытов. А Мардж вывалила на него откровение, не дав времени на подготовку. Она ни разу не намекала на это в скудных телефонных и радиоконтактах. Система была и так слишком перегружена.

– Билл, я не хочу тебя волновать. Ты – мой Первый, и всегда им будешь.

Первый! Как быстро распространился этот жаргон. Но он знал, о чем Мардж хотела ему сказать. Второй брак между Кети О'Хара и адмиралом Френсисом Делакуром стал своего рода образцом.

– Лучше, чтобы ты узнал это до своего приезда, дорогой, – ворковала Мардж. – Тебе все станет понятным, как только ты увидишь. Я беременна.

Он слышал, как щебечут девочки за ее спиной: – «Скажи ему…» Остальное было заглушено словами Мардж.

– Ты слышишь меня, Билл?

– Да.

– Ты говоришь как всегда сердито и напряженно, Билл. Тебе придется с этим смириться!

– Я уже с этим смирился.

– Отец ребенка – Артур Делвиг, дорогой. ГЕНЕРАЛ Делвиг. Он наш региональный военный командир. Я знаю, тебе он понравится.

– Разве у меня есть выбор?

– Билл, не надо так говорить. Он был очень добр к нам. Девочки его любят. И, дорогой, он уже сделал много хорошего. Когда было совсем плохо, он защищал нас и… все такое. Ну пожалуйста, дорогой. Он знает, что всегда будет только моим Вторым, а ты всегда будешь для меня Первым. Он согласен с этим. Артур восхищается тобой, Билл. Он один из тех, кто говорит, что тебе нужно стать президентом.

«А почему бы и нет? – подумал Бекетт. – В семье должность президента может быть мощным преимуществом перед офицерским званием».

– Я люблю тебя, Билл, – сказала Мардж.

А девочки продолжали визжать:

– Расскажи ему…

И снова он не услышал ничего из того, что они хотели ему поведать. Мардж сказала, что остальное он узнает, когда приедет. А потом: