Создатели богов

– Люди больше не подозревают пограничников, – сказал Хуан с горечью в голосе. – Некоторые до сих пор подозревают тебя, да. А почему бы и нет, если то, что я слышал из твоих собственных уст, является образцом того, как ты разговариваешь?

Хуан изучал носки своих сапог – полированную, блестящую черноту. Он находил, что их незапятнанная поверхность как-то символизирует жизнь отца.

– Мне жаль, что я расстроил тебя, отец, – сказал он. – Иногда я сожалею, что я пограничник, но, – он пожал плечами – без этого как бы я мог узнать все, о чем сказал тебе? Правда состоит в том, что…

– Хуан! – голос отца задрожал. – Ты сидишь здесь и говоришь мне о том, что ты позоришь нашу честь? Ты что давал ложную клятву, когда формировал своих ирмандадес?

– Все это было не так, отец.

– Ой-ли, а как же это было?

Хуан стащил эмблему дезинфектора с кармана на груди, свернул ее пальцами. – Я верил в это… тогда. Мы могли создавать пчел мутантов и заполнять ими любую брешь в экологии насекомых. Это был… это был великий крестовый поход. В это я верил. Как люди в Китае, я говорил: «Только полезное должно жить!» И я делал то, что думал. Но это было несколько лет тому назад. С тех пор я стал понимать, что у нас не полное понимание складывающейся ситуации. Где-то в наших представлениях и действиях возникла ошибка.

– Ошибка была в том, что ты получил образование в Северной Америке, – сказал отец. – В этом была моя вина. Да – в этом надо винить меня. Вот где ты набрался всей этой карзонитской галиматьи. Да, для них все и так хорошо, и они отказываются присоединяться к нам в повторном экологическом расселении. Но у них нет столько миллионов ртов, которых надо кормить. А мой собственный сын!

Хуан пытался защищаться:

– Там в Красной зоне ты можешь уважать такие вещи, отец. Это трудно объяснить. Растения там выглядят здоровее. Фрукты…

– Но это же временно, – возразил отец. – Мы создадим таких пчел, которых нам надо, чтобы они отвечали любым нашим потребностям. Вредные разрушители вынимают пищу из наших ртов. Все это так просто. Они должны умереть, а их заменят существа, которые выполняют полезные для человека функции.

– Птицы умирают, отец. – Мы охраняем птиц! У нас есть представители каждого вида в заповедных зонах. Мы уже обеспечили их новыми формами пищи…

– Некоторые растения уже исчезли из-за недостатка естественного опыления.

– Ни одно из полезных растений не исчезло.

– А что произойдет, – спросил Хуан, – если наши барьеры будут нарушаться насекомыми до того, как мы заменим популяцию хищников? Что тогда произойдет?

Старший Мартиньо помахал своим тонким пальцем перед носом сына.

– Прекрати молоть чепуху! Я не хочу ничего такого больше слышать! Ты понимаешь?

– Пожалуйста, успокойся, отец.

– Успокоится? Как я могу успокоиться, если… если? Ты прячешься здесь, как обычный преступник! Бунты в Бахии и Сантареме и…

– Отец, не надо об этом!

– Нет, надо, надо. Ты знаешь, что еще говорили мне эти фермеры в Лакуя? Они говорили мне, что пограничников видели, как они вновь заселяют Зеленую зону, чтобы продлить себе работу. Вот, что они говорили.

– Это же чепуха, отец!

– Конечно, это чепуха! Но это естественное последствие пораженческих разговоров, как раз таких, которые я услышал сегодня от тебя. И все отступления, которые мы переживали, только добавляют вес таким обвинениям.

– Отступления, отец?

– Да, я сказал отступления!

Синьор префект Мартиньо повернулся и зашагал к своему письменному столу и назад. Он снова остановился перед сыном, уперся руками в бедра.

– Ты имеешь в виду, конечно, Паратингу?

– Среди прочих.

– Твои ирмандадес были там.

– Не так долго, когда нас атаковали блохи.

– Все же, неделю назад Паратинга была Зеленой, а сейчас… – Он указал на письменный стол. – Ты видел сообщение. Она кишит насекомыми. Кишит!

– Я не могу уследить за каждым пограничником в Матто Гроссо, – сказал Хуан. – Если они…

– МЭО дает нам только шесть месяцев, чтобы вычистить все, – сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх, лицо его вспыхнуло. – Шесть месяцев.

– Вот если бы ты пошел к своим друзьям в правительстве и убедил их в том, что…

– Убедить их? Идти и сказать им совершить политическое самоубийство? Мои друзья? Да знаешь ли ты, что МЭО угрожает Бразилии эмбарго – точно также, как они поступили с Северной Америкой? – Он опустил руки. – Ты можешь представить, что мне придется выслушать о пограничниках и особенно о своем собственном сыне?

Хуан так сжал эмблему распылителя, что она врезалась ему в ладонь. Неделя подобных сцен – это было больше, чем он мог вынести. Его потянуло туда, к своим людям, готовящимся к борьбе в Сьерра Дос Паресис. Отец его слишком долго занимался политикой, чтобы он мог измениться – и Хуан понял это с чувством довольно болезненным. Он взглянул на отца. Если бы вот только старик так не возбуждался – это так отражалось на его больном сердце.

– Ты волнуешься совсем без надобности, – сказал он.