Создатели Империи

Не свидетельствует об отсутствии у Цезаря милосердия даже тот факт, что он в определенных обстоятельствах мог быть неумолимо беспощадным. Цезарь умел видеть разницу между бунтовщиком, который достоин самого строгого наказания (сюда относятся Верцингеториг, пираты, оптиматы, боровшиеся против него заодно с Юбой, сыновья Помпея), и обманутым, заблудшим внутриполитическим противником, который был и остался римлянином и заслуживает милосердия. Он всегда опасался создавать мучеников. Цезарь отпустил Рабирия после того, как процесс выполнил свою пропагандистскую задачу, и в этом заключается истинная причина, почему он выступил против казни катилинариев. По этой же причине Цезарь искренне сожалел о том, что Катан не позволил ему спасти его.

Милосердие Цезаря производило впечатление, как это доказывает, например, речь Цицерона в защиту Марцелла. В ней он благодарит Цезаря за помилование этого ожесточенного противника, консула 51 г. до н. э., и выражает надежду, что Цезарь даст республике новые законные основы. Но эти мечты не осуществились. Нельзя было надолго скрыть, что Цезарь не собирался выпускать из рук государство, а только искал подходящие формы для своего единоличного правления. Неизбежно возник конфликт между ним и древними аристократическими семьями, которых Цезарь лишил их положения. Видя в Цезаре в лучшем случае равного себе, они не считали своим долгом служить государству под его властью.

Брут

Возникшая пропасть все больше углублялась, и ее уже нельзя было преодолеть. Напряжение возросло, когда Цезарь запланировал на февраль 44 г. до н. э. крупную военную акцию, чтобы покончить с угрозой, которую со времени победы над Крассом в 53 г. до н. э. представляло на Востоке парфянское царство. По решению народного собрания он возложил на себя руководство войной и одновременно получил право назначить магистратов на следующие три года — в такой срок он оценивал длительность похода.

Если римская знать хотела что-либо предпринять против Цезаря, он должен был ее опередить. Против победившего в Парфянской войне Цезаря никто не посмел выступить. Около шестидесяти членов нобилитета организовали заговор с целью устранения тирана. Во главе стояли Марк Брут и его зять Гай Кассий, оба помилованные Цезарем бывшие противники, пользовавшиеся его большим расположением как политики. Среди других заговорщиков многие тоже играли большую роль при Цезаре. Не принято сомневаться в чистоте мотивов Брута и Кассия. Брут настаивал на том, чтобы ограничиться устранением Цезаря для придания деянию характера государственной необходимости.

Когда распространился слух о предсказании, что парфяне могут быть побеждены только царем, и когда узнали, что дядя Цезаря Луций Котта собирается на заседании сената 15 марта внести предложение о предоставлении Цезарю царской власти над неримскими странами, когда к тому же стало известно, что 18 марта Цезарь хочет отправиться к войскам, тогда решили совершить покушение на заседании сената в Мартовские иды (15 марта). Цезарь был предупрежден об опасности не только предзнаменованиями и снами, о чем так любят рассказывать античные историки. Но он оставил без внимания предостережения и отказался взять с собой телохранителей.

Вечером 14 марта Цезарь ужинал у Лепида. Когда 15 марта наступило время идти в сенат, он медлил отчасти из-за недомогания, отчасти потому, что жена Кальпурния пыталась удержать его дома из-за плохих предзнаменований. Но Децим Брут, один из заговорщиков, уговорил Цезаря пойти на заседание сената, которое проходило в курии Помпея. Когда он туда вошел в 11 часов, все развивалось по намеченному плану. Один из заговорщиков задержал Антония в вестибюле, Цезарь сел, заговорщики сразу же окружили его под предлогом личных просьб.

«Тотчас Тиллий Кимбр, взявший на себя первую роль, подошел к нему ближе, как будто с просьбой, и когда тот, отказываясь, сделал ему знак подождать, схватил его за тогу выше локтей. Цезарь кричит: „Это уже насилие!“ — и тут Каска, размахнувшись сзади, наносит ему рану пониже горла. Цезарь хватает Каску за руку, прокалывает ее грифелем, пытается вскочить, но второй удар его останавливает. Когда же Цезарь увидел, что со всех сторон на него направлены обнаженные кинжалы, он накинул на голову тогу и левой рукой распустил ее складки ниже колен, чтобы пристойнее упасть укрытым до пят; и так он был поражен двадцатью тремя ударами, только при первом испустив даже не крик, а стон… Все разбежались; бездыханный Цезарь остался лежать, пока трое рабов, взвалив его на носилки, со свисающей рукой не отнесли домой» (Светоний. Божественный Юлий. Перевод М. Л. Гаспарова. М., 1964)

Надежды убийц на то, что сенат сроду не возьмет в свои руки власть, не оправдались. Страх и отчаяние охватили город, и с уст не сходил вопрос: «Кто же теперь будет править миром?» Потом возникли беспорядки, Антоний начал провокационную деятельность, и вместо установления республики снова вспыхнула гражданская война.