Создатели Империи

Чтобы укрепить этот политический альянс семейным союзом — легионеры, наученные горьким опытом, придавали этому большое значение, — молодой Цезарь обручился с падчерицей Антония. Каждый из трех новых диктаторов прекрасно понимал, что не все сенаторы безропотно воспримут это насилие над государством, особенно если дело дойдет до крупного сражения на Востоке с убийцами Цезаря. Правда, легализация государственного переворота не представляла собой никакой проблемы. Октавиан уже имел опыт в таких делах. Легионы снова двинулись на Рим, и 27 ноября 43 г. до н. э. народное собрание приняло закон, по которому преобразование государства поручалось триумвирам (так теперь звучало звание правителей). Отныне в Риме установилась военная диктатура, хотя формально это чрезвычайное положение предполагалось на пять лет. Но гораздо труднее было оплатить расходы на ведение войны и разделаться с внутри-италийской и римской оппозицией. Для этого имелся всем известный пример Суллы: организованное массовое уничтожение в форме проскрипций[15], объявление вне закона настоящих или предполагаемых противников и даже политически нейтральных, чтобы унаследовать их состояние, так как проскрибированные теряли и собственность и жизнь. Никогда в отнюдь не миролюбивой истории этого века так не свирепствовало неприкрытое насилие, как в эти месяцы. Тот, кто хотел спастись, бежал к противникам цезарианцев. Цицерон, который совсем недавно говорил в сенате о молодом Цезаре как о юноше, ниспосланном богами для спасения государства, слишком долго раздумывал и пал жертвой мести Антония. Вероятно, многие с грустью вспомнили о великодушии Цезаря, увидев голову и руки этого великого римлянина, выставленные на всеобщее обозрение на ораторской трибуне на Форуме. Одержимый жаждой власти юноша в эти полные ужаса месяцы осквернил имя «отца». Он вместе со своими сообщниками консулами стал убийцей и грабителем римских сенаторов и всадников; называли 300 пострадавших сенаторов и 2000 всадников. На совести диктаторов был кровавый счет: они получили многомиллионные суммы и кладбищенскую тишину в Риме и Италии. Все это было им необходимо для ведения военных действий на Востоке.

В двух сражениях у Филипп (Фракия) в 42 г. до н. э. нашел смерть способнейший полководец республиканцев Кассий, а чуть позже и Брут, а сенатская аристократия потеряла почти столько же своих представителей, как в неравной гражданской войне. Антоний же вышел из этих сражений с воинской славой победителя, тогда как новый Цезарь в первом сражении, заболев, бежал из своей палатки полководца, а во втором отличился очень мало. Правда, он в совершенстве владел политическими и психологическими методами ведения войны, но в важнейших битвах за него сражались другие, и именно они пожинали лавры победителей. Этого двадцатилетнего молодого человека стыдились и не уважали, как ни одного цезарианца. Марк Антоний, который всегда смело и резко критиковал благородное поведение Цезаря, наслаждался жизнью отнюдь не как нежный юноша. Бережно накрыл он своим плащом мертвого Брута, а Октавиан приказал отделить его голову от туловища и бросить ее как жертвоприношение к ногам статуи диктатора в Риме. Его считали способным на все. Рассказывают, что одному военнопленному и его сыну, умолявшим о пощаде, он приказал тянуть жребий или разыграть в кости, кому будет подарена жизнь. Когда попавший в его руки после Филипп сенатор просил хотя бы о достойных похоронах, он с непревзойденным цинизмом ответил, что об этом позаботятся птицы. Современники и потомки не сообщают ни о едином жесте сочувствия или великодушия этого «мучителя» тех кровавых лет; «милость к побежденным» была для него вопросом политического расчета, который должен был политически же и окупиться, а милосердие и всепрощающая снисходительность «отца», бывшие выражением человеческого благородства, казались ему ошибочными, что, по его мнению, доказали Мартовские иды. В первые годы после Филипп он творил ужасные вещи, а Вергилий из-за своей политической близорукости даже об этом не упоминает. Тень позорного прошлого новый Цезарь преодолел только спустя десятилетия. Когда республиканцы были поставлены перед трагической необходимостью выбирать из двух зол меньшее, Антония или Цезаря, многие сделали свой выбор не в пользу наследника диктатора.