Сожаления Рози Медоуз

Он произнес это с таким чувством, что директриса вполне могла бы переглянуться со мной, как взрослый со взрослым, но она этого не сделала. Вместо этого серьезно посмотрела на Тоби.

– Послушай-ка, Тоби. Почему бы тебе не поговорить с отцом сегодня вечером. Попроси его мне перезвонить, и тогда посмотрим, что можно сделать.

– Видите ли, он сейчас путешествует по Европе, – на одном дыхании выпалила я, поймав проблеск надежды. – Он скульптор, Джосс Даберри, – бесстыдно добавила я, – и много путешествует. Возможно, мне не удастся дозвониться до него в течение нескольких дней.

– Ничего страшного, спешить нам некуда. Поскольку семестр начинается уже скоро, я не возьму никого на это место, и мы придержим его для Тоби, скажем, на три недели. Вас это устраивает?

– Идеально, – просияла я. – Просто идеально. Огромное спасибо!

– Не за что. – Она улыбнулась и проводила нас к машине. Когда мы сели, она посерьезнела. – Еще раз скажу, что мы очень отличаемся от Стоубриджа. Во-первых, мы смешанная школа – для девочек и мальчиков, на выходные наши дети должны уезжать домой, и спорту у нас уделяется не такое пристальное внимание. К тому же с первого дня ученики начинают играть на музыкальном инструменте. Ты знаешь об этом, Тоби?

– Да, – выдохнул Тоби. – Я хочу играть на кларнете.

– Прекрасно. Нашему оркестру не помешает еще один кларнетист.

Домой мы с Тоби ехали в дружной тишине. Он в этом отношении был похож на меня: ему не хотелось болтать беспрерывно. Но когда мы подъехали к деревне, я искоса посмотрела на него и заметила, что он вот-вот расплачется.

– В чем дело? – испуганно спросила я.

Он ничего не ответил, крепясь, чтобы не дать волю слезам.

– Я хочу сказать тебе кое-что, – наконец выпалил он, – но не могу!

Мы как раз остановились на красный свет. Я взяла его руку и улыбнулась:

– Ничего страшного. Я знаю, что ты хочешь сказать, а раз мне все известно, неважно, произнесешь ты это вслух или нет, правда?

Он обратил ко мне полные слез, широко раскрытые глаза. И я увидела в них одобрение. И улыбнулась. Значит, все в порядке. Мы тронулись по сигналу светофора, и я порыскала по сторонам, а потом поставила кассету с очень жизнерадостной музыкой. И оказалось, что это и был концерт Моцарта ля мажор для кларнета. Я хитро покосилась на Тоби: от изумления у него раскрылся рот.

– Ты еще не так удивишься, Тоби. Я полна сюрпризов.

Он откинул голову и весело засмеялся.

Через пару минут мы подъехали к Фарлингсу. Тоби не терпелось выйти из машины, побежать и рассказать о наших приключениях Марте и близняшкам, которые уже должны были вернуться из школы. И лишь тогда я с ужасом поняла, что Марта будет в шоке. Да она до смерти перепугается! А если уж Марта придет в ужас, узнав о моем самовольном поступке, то что подумают Джосс и Аннабел? Я медленно вышла из машины, и до меня дошло, каких серьезных дел я натворила. Я, какая-то соседка, забрала их ребенка из школы через неделю после начала семестра и тайком записала его в другую, даже не спросив у них разрешения! Нет, поправочка: я спросила разрешения, но полностью проигнорировала их указания! Вот дела. Весьма нестандартное решение, Рози, весьма нестандартное. Проследовав за Тоби в дом, я почувствовала, как сердце уходит в пятки: я поняла, что на самом деле натворила кое-что еще похуже. Вероятнее всего, я вселила в Тоби сильнейшие, но напрасные надежды, которым суждено разбиться о землю с возвращением Аннабел. Она наверняка сумеет обаять Джерри и Симону и уговорить их принять его обратно в Стоубридж. Посмотрим, Рози, полюбит ли он тебя тогда, когда его, визжащего и брыкающегося, потащат обратно в это заведение.

Я вошла в кухню через черный ход и вконец упала духом. Навстречу мне бросилась Марта, и вид у нее был понурый. Ага, он уже обо всем ей рассказал, и теперь она считает меня чокнутой, и не просто чокнутой, но и совершенно безответственной. Я приготовилась к худшему.

– К тебе пришли, – сказала она, кивнув в сторону.

Мое сердце остановилось. Господи Иисусе. Вот и все. Они пришли за мной!

– Где они? – прошептала я.

– В прихожей. Они были в коттедже, но потом приехали сюда. С десяти утра тут сидят.

– Понятно. Спасибо, Марта.

Я взяла стакан и быстро выпила воды. Дрожащей рукой поставила стакан в сушку, посмотрела на него, потом обернулась и пошла к парадному входу, стараясь высоко держать голову. Когда я проходила по коридору, мне пришло в голову, что именно такое выражение было на лице у Марии-Антуанетты, когда ее вели на гильотину.

Я завернула за угол, оказалась в холле и встала как вкопанная. Мне открылось зрелище, куда более ужасное, чем пара офицеров полиции с наручниками наготове. Рассевшиеся по креслам, с угрюмыми, а кое у кого и сильно заплаканными лицами, в холле собрались мои близкие родственники почти в полном составе. Филли и Майлз, мамочка и отец.

Глава 23

– Это еще что? – тихо проговорила я. – Военный совет?