Сожаления Рози Медоуз

Я покорно присела рядом.

– Так вот, милая моя. На самом деле, я хотел поговорить о Стокли-Холле. Он тебе нужен?

– Я об этом не думала, Бертрам, – в изумлении ответила я. – О, понимаю. Ведь Гарри умер!

– Именно. По завещанию поместье отходит к нему, и вообще-то я должен бы переписать его на тебя, а потом, в свою очередь, на Айво. Но это значит, что если через пару лет я отдам богу душу – а если честно, то, похоже, так оно и будет, потому что мое сволочное сердце играет со мной злобные шутки, – тебе придется там жить.

– О.

– Вот именно, о. Или продать особняк.

– А. – Я приободрилась.

– А. Да, такая перспектива тебе гораздо больше по душе, вижу. Но дело в том… – Он замялся.

– В чем?

– Можешь считать меня сентиментальным старым дураком, но я прожил в поместье всю свою жизнь, а до меня там жил мой отец. И я не хочу, чтобы особняк выставили на продажу, как только я сойду в могилу, понимаешь?

– Хмм, конечно. Понимаю.

– Я знаю, что, по-твоему, Стокли-Холл – это страшная древняя глыба крошащегося камня и гранита, да еще у черта на куличках. Но подобная незыблемость больше трогает мужскую душу, чем женскую. Как знать, может, Айво, когда вырастет, и полюбит это место.

– Да, возможно, вы правы. И что?

– И я решил, если ты не обидишься, конечно, основать трастовый фонд для Айво, пока он не достиг возраста, когда сам сможет принимать решения. Скажем, лет до двадцати пяти. Может, он согласится с тобой и посчитает, что Стокли-Холл – уродливый старый мавзолей. Что ж, тогда пусть продаст его и купит себе шикарный дом в Мэйфере и Феррари, бог ему в помощь. Но вдруг он решит оставить поместье? И будет жить там, заниматься стрельбой, охотиться, может даже вырастит детей. – Он замялся на минутку. – Я бы хотел, чтобы у него был выбор.

Я вгляделась в его лицо. На мгновение оно стало мягким, почти нежным. Я растрогалась. Это все, что у него осталось. Я сжала его руку.

– Я бы тоже этого хотела, Бертрам, и, по-моему, это чудесная мысль. Спасибо вам от Айво. И вы совершенно правы, я никогда не стала бы жить в Стокли-Холле и через несколько лет, возможно, решила бы и продать его. Кто знает, может, Айво никогда бы мне этого не простил.

– Хорошо. Значит, договорились. Я пока найду подходящих доверенных, позабочусь об уходе за поместьем и улажу все проблемы. – Он вздохнул и облокотился о спинку дивана. – Видишь, Рози, как забавно получается. Я был рад, когда Гарри на тебе женился: думал, ты хорошо на него повлияешь, даже представлял, что в один прекрасный день вы все приедете и будете жить в Стокли. Я бы занял старую комнату на чердаке, а может даже поселился бы в одном из коттеджей. Но этого никогда бы не произошло, правда? Ведь если бы он не умер, ты бы все равно ушла от него, да?

– Бертрам, когда-нибудь я вам все расскажу. Но не здесь. Не сейчас.

Он улыбнулся и похлопал меня по руке:

– Ты права. Сейчас не время и не место. – Скрестив руки на груди, он выпрямился. – Что ж, теперь обсудим другие вопросы. Как у тебя с деньгами? Он что-нибудь тебе оставил?

– Знаете, я не уверена. Завтра я встречаюсь с адвокатом Гарри, тогда и узнаю, как обстоят дела, но надеюсь, все будет в порядке. – (Вообще-то я не была так уверена. Адвокат Гарри, то есть Боффи, не сказал ничего путного о состоянии Гарри, но после похорон нехотя предложил мне «заглянуть на огонек».)

– Если будут проблемы, приходи ко мне. Не прошу старому идиоту, если он оставил тебя в полном дерьме. Он понятия не имел, как зарабатывать деньги и как их не упустить. Раз уж на то пошло, наш Гарри вообще плохо соображал, благослови Господь его душу, – угрюмо заметил Бертрам. И покосился на меня. – Не представляю, с какой стати ты вообще за него вышла. Из-за секса, наверное, а?

Я вздохнула.

– Ладно, ты права; сейчас не время и не место, я знаю. – Он выпятил губы и вздохнул. – Ну, раз разговора о сексе не будет, а с денежными вопросами и движимым имуществом мы разобрались, пора мне возвращаться в Йоркшир. – Он собрался встать, но диван был слишком мягкий. Я помогла ему, чем вызвала его немалую досаду.

– Как вы доберетесь до дома?

– Паркинсон на кухне. У него машина на улице. Как только он до отказу набьет живот сэндвичами с яйцом, мы уедем.

Я с улыбкой смотрела, как Бертрам заковылял за своим шофером, зычно кликнув: «Паркинсон!»: прямо как сцена из «Дживса и Вустера». Появился Паркинсон и покорно встал рядом, помогая Бертраму надеть пальто и шляпу в коридоре. Я поцеловала старую морщинистую щеку, и тут мне пришло в голову, что Бертрам приехал вовсе не для того, чтобы почтить память Гарри. Он приехал, чтобы разобраться с делами. Хитрый старик. Я спустилась с ним по дорожке к машине, поежилась от холода в тонком черном костюме и скрестила руки; Паркинсон открыл дверь, чтобы пропустить старика. Устроившись, он опустил стекло и высунулся наружу.

– Не забудь, дорогая, если возникнут финансовые проблемы, приезжай ко мне. Мне не хочется думать, что я оставил тебя без гроша.

– Обязательно, Бертрам, спасибо.