Сожги моё солнце (СИ)

Если бы у Альбуса спросили, что хуже: осознание своей ничтожности или презрение дорогого человека, – он не знал бы, что ответить.

Глаза Арден. Они излучали жгучую боль и разочарование. И Альбус снова и снова тонул во всем этом дерьме.

Час за часом.

Минута за минутой.

Он ненавидел себя, презирал. Едва ли чувства Арден к нему были хуже его собственных.

Мерлин, если бы он мог вернуть время назад. Но он до сих пор не мог понять. Может, он злится на жену за то, что та не хотела его выслушать, понять? А может, он просто прямо сейчас бы трансгрессировал из этого грёбаного дома, свалился перед ней прямо на колени и валялся на полу, как избитая собака, у её ног, пытаясь хоть как-то вымолить прощение.

Он так мечтал снова увидеть её глаза, светящиеся от счастья, улыбку. Почувствовать вкус губ, ставших настолько родными, что кажется, будто он не может без них жить. Её маленькую ручку в своей ладони…

Но сейчас в его руке был лишь бокал с огневиски, а дом был отвратительно пуст и оглушительно тих.

Тишина буквально звенела, взрывая мозг. Кажется, ещё чуть-чуть и– его грёбаные мозги вытекут из ушей, носа и рта.

Чтобы не слышать эту тишину, Альбус с силой бросил бокал в стену. Тот ударился об неё и разлетелся на сотню осколков, со звоном посыпавшихся на деревянный пол.

В доме было так тихо, что звон разбивающегося стекла еще несколько секунд висел в воздухе.

Осточертело.

Он вскочил и ринулся в их с Арден комнату. Туда, где всё пропитано ей.

Он медленно ввалился в спальню. Чёрт, тут даже воздух был другим. Над кроватью на стене висели их совместные колдо.

Бесит.

Не разуваясь, Поттер залез на кровать и лихорадочно стал сдирать колдографии со стены. Не хотелось видеть эти чертовы счастливые лица, потому что он нихера не счастлив. Он просто готов удавиться.

Потом его взгляд упал на шкаф. Там наверняка полно её одежды. Он почему-то решил, что должен избавиться от этих тряпок, чтобы стало хоть немного легче. Хоть на чём-то выпустить свою злобу и ненависть.

Альбус открыл дверцы шкафа и заглянул в него. Первое, на что наткнулся взгляд, – свадебное платье. Она была такой красивой…

Блядь.

Не получится. Он даже дотронуться не смог до этих вещей. Казалось, если он к чему-нибудь прикоснётся – его шибанет Круциатусом.

Бесит.

Злость рвалась наружу, царапая грудь изнутри, как недовольная кошка. Ему просто необходимо…

Он должен как-то, хоть как-то, выплеснуть из себя всё это дерьмо.

Поттер закрыл шкаф, с силой хлопнув дверкой, а потом ударил её кулаком. Костяшки пронзила тупая боль, но кошка в груди, мяукнув, замерла, ожидая, что Альбус сделает дальше.

Когда боль в одной руке утихла, он заехал по шкафу второй. Костяшки и пальцы взвыли от боли, а кошка как будто подавилась его ебаными эмоциями.

Мгновение – удар.

Потом ещё один. Кожа была содрана, и раны начали кровоточить.

Удар.

Жгучая боль пронзила руку. Альбус прислонился лбом к шкафу, тяжело дыша. Это помогло. Он избил чёртов шкаф, как психованный школьник, но это, блин, облегчило боль.

Хотелось завыть от боли и отчаяния, но он почему-то рассмеялся. Надо же, может, он и вовсе больной мазохист?

От этой мысли стало не по себе. Альбус ещё раз ударил по шкафу, но совсем слабо, как бьют старого друга по плечу.

Но кое-что он все-таки понял. Физическая боль может облегчить духовную, но она никогда не выбьет из твоей головы все эти ублюдочные мысли.

Кажется, сейчас ему остается только одно: пойти к Малфою.

Друг всё еще раздражал его, но Альбусу казалось, что он может простить Скорпиусу все, что угодно. Если тот избавит его от этих мыслей, намертво засевших в голове.

***

– Нет, Малфой, подожди! – Саманта вновь догнала его и схватила за руку. – Неужели ты так просто сдашься?

Казалось, её возмущению нет предела. Блядь, Уильямс, отвали по-хорошему.

Скорпиус промолчал, хотя мысленно уже обматерил её, придушил и закопал в саду.

Как же бесит. Почему каждый, кто хоть как-то имеет к нему отношение, считает, что может совать свой нос в его дела?!

Он бы всенепременно сказал Сэм, как она его задолбала, если бы воздух не прорезал почти оглушительный звонок в дверь.

Кто бы там ни притащился, Малфой был ему крайне благодарен, ведь гость спас его от нравоучений Уильямс.

Скорпиус вырвал из ладоней девушки свою руку и с напускным спокойствием сказал:

– Лучше дверь открой.

Сказав это, блондин развернулся и пошёл в гостиную. Его не интересовало то, кто сейчас находится за дверью. Абсолютно. Ему похер, лишь бы Сэм оставила его в покое хоть на десять грёбаных минут, иначе он боялся свернуть ей шею.

Интересно, на сколько сажают в Азкабан за убийство в состоянии аффекта. Хотя… В данном случае его бы точно оправдали. Уильямс кого угодно достанет, мать её.

– Э-эм, Скорпиус. Это, кажется, к тебе, – раздался неуверенный голос девушки.

Ну, кто там притащился?

Скорпиус вышел в коридор и замер, удивлённо вскинув брови. На его пороге, спиной к двери, сидел Альбус Поттер собственной персоной. Причем, кажется, он был пьян вдрызг. Видимо, они с Арден так и не помирились.