Сожги в мою честь (ЛП)

«Полицейский! Сегодня нужно быть святым, чтобы выполнять эту работу. К сожалению, преступники этим качеством не отличаются, кретины-правозащитнички, похоже, об этом забывают. С теми процедурами, что они нам вешают на шею, у адвокатов не жизнь, а малина. А бандиты радуются: достаточно плохо подписанного протокола, чтобы их отпустили. С меня хватит! Чаша моего терпения переполнилась! Наплевать на методы, убийцы должны заплатить за свои преступления, точка, проповедь окончена, аминь!»

– Думаю, на этот раз он, похож на фото.

Не нужно и приглядываться, комиссар узнала Антона Йозевича.

Худой, как червяк, бритая голова скинхеда. Антон прощался с дружками хриплым голосом: вино и курево сделали свое дело со связками. Он нелепо шатался из стороны в сторону, пьяный, плохо одетый, в куртке из дрянной кожи.

– Подожди трогаться, прихватим его внизу улицы.

– В том гадюшнике? Он же обделается со страху.

– Я бы сильно удивилась, он легко подстраивается под ситуации. Самое трудное – вывести его из равновесия, я тебе объясняла, как это сделать.

– Не беспокойтесь, патрон, я знаю свою роль наизусть.

– Давай строго по тексту. Этот тип как прусак – подбирает и переносит все, что услышит, даже если ничего и не выгадает. Он себя самого продал бы с потрохами, если бы за его голову была назначена награда. Проблема в том, что он сочиняет на ходу – привирает, преувеличивает. Мне бы не хотелось, чтобы он нафантазировал, придерживайся нашего сценария.

Антония скрывала от Милоша часть правды и в глубине души злилась на себя за это. Антон был не просто доносчиком, двадцатым ножом у Турка – он был педофилом и вдобавок убийцей. Комиссар столкнулась с ним еще до службы в БРБ. В Герлане нашли труп девочки, избитой, изнасилованной и зарезанной. Все указывало на серба. Но виновность подтверждалась только сумбурными показаниями одного обкурившегося наркомана. Невозможно было провести и анализ ДНК: кожа жертвы, погруженной в цистерну бензина, растворилась под воздействием сольвента. За отсутствием улик Антон был отпущен на свободу. Негодуя, Арсан поклялась себе, что получит его голову, и, дав клятву, выжидала удобного случая.

«Но в конечном итоге, – оборвала она себя, – Милошу и так есть за что его ненавидеть. Одного происхождения довольно, чтобы букашка «расписал» его по-хорватски. Он уже предвкушает удовольствие».

– Включай зажигание, Милош, он наш.

Сказано – сделано, машина поехала вниз по улице. Пустынная, усеянная старинными домами, улочка несла на себе особый отпечаток, в духе Эжена Сю. Она выглядела так, что хоть сейчас можно было снимать «Парижские тайны» [14]. Однако действие происходило близ Лиона, в XXI веке: молодой лейтенант резко затормозил в трех шагах от прусака.

Как планировалось, комиссар осталась в салоне – самое главное, Антон не должен был ее увидеть – а Милош выскочил из «рено».

Быстро (с большой буквы Б), пистолет наизготовку, он усмирил серба:

– Руки в стену, ноги шире и не дергайся.

– О! Чего ты хочешь?

– Сначала посмотреть, нет ли у тебя пушки.

Ответ немного успокоил Антона. Во-первых, он означал, что будет диалог, и, похоже, этот сопляк не собирался его убивать. Иначе прикончил бы, не шаря по карманам. Йозевич перевел дух, вернулась наглость:

– Кончай лапать, это меня возбуждает. Оружия нет.

– А это что, не нож ли с выкидным лезвием?

– Открывать устрицы, у нас же месяц с буквой «р» [15].

Арсан предупреждала: прусак подстраивается под любые ситуации.

– Так, поворачивайся, надо поговорить.

– О чем, братишка? Что ты хочешь услышать?

«Правило первое, главное и единственное: этот козел должен меня уважать».

Авторитет следовало подкрепить резким мастерским тычком. Кровь брызнула из носа серба.

– Начнем с «вы», терпеть не могу, когда мне тыкают.

Йозевич ошарашено кивнул, зажимая рукой ноздри.

– Раз понимаешь это, добавляй «капитан».

Антон дышал с трудом. К пропитому голосу и славянскому акценту добавились и потерпевшие аварию согласные:

– Бадамушта вы из балиции?

– Да, братишка, из БРБ.

– Какие ко бде вопросы, де понимаю, что вам дадо.

– Слушай сюда: Матье Бонелли – холодный труп со вчерашнего вечера. Вернее, горячий труп: его сожгли заживо в поезде.

– Де может быть!

– Может! Ромена Гарсию прикончили вместе с ним.

– Черт, и Ромена!… Кто, вы в курсе?

«Эта рыбешка ничего не знает. Тем лучше, будет легче его подковать».

– Есть одна идея: Рефик или Вайнштейн.

– Вы шутите?

– Нет, и Тино Бонелли тоже не шутит. Мы с ним встречались, он убежден в этом.

– Он сильдо ошибается, Рефику плевать да корсиканцев.

– Ты работаешь на Турка, может быть, слышал, как он приказывал убрать?

– Дет, ди фига. Повторяю: Рефик чист.

«Пора наживлять крючок, он готов клюнуть».

– Раз это не он, значит, кто-то другой. Если, конечно, Рефик не держит тебя в стороне от своих дел.

– Я в деле… С чего он должен держать бедя в стороне?

– Ты не турок, даже не мусульманин… Понимаешь, куда я клоню?

– Нет.