Сожги в мою честь

— Корсиканцем, как и отец. Бонелли назвал его Тино — Наполеон слишком тяжело выговаривать[9]. Тино двадцать восемь — ни волоска на черепушке и зубы акулы. Проблема акул в том, что у них нет мозга. Ему-то я и запущу утку.

Тем временем кабан получил распоряжения. Убрав сотовый, дал знак собрату открыть решетку, проследил, чтобы за полицейскими не проехала никакая другая машина, и скрепя сердце пропустил их в поместье.

Несмотря на темноту, Милошу удалось оценить гармонию парка. У самой земли лампы освещали идеально подстриженный газон. Заросли тюльпанов, увядших от холода, окружали беседки. Дорожку из гравия обрамляли пальмы, напоминая о Корсике. Аллея вела к огромному особняку в стиле Луи-Филиппа, перед которым стоял десяток автомобилей. Повсюду гориллы напряженно следили за подходами к дому.

— Клан потеет, и крупными каплями, — издевательски заметила Антония. — Идет военный совет.

— По вопросу наследования?

— Нет, империя переходит к принцу, все принадлежит Тино. Его маршалы помогают ему найти убийц отца. Нам не следует с ними сталкиваться, Иоланда примет нас в отдельной комнате.

Опыт есть опыт: Антония не ошиблась. Как только они вышли из машины, на пороге черного хода появилась женщина. В брюках, свитере, обтягивающем грудь, в полумраке она казалась красивой. Совершенно недостаточное в действительности определение. Милош подошел поближе, и глаза у него полезли на лоб, а в трусах забегали мурашки.

«Платиновая блондинка, лицо ангела, тело кинозвезды, нет, этой женщине не может быть сорок восемь! Или господь бог разучился считать! На кого же она походила, когда ей было двадцать? На древнеримскую богиню или греческую статую? Святая Бригитта, какая пластика! Понимаю, отчего Корсиканец запал на ее формы».

— Добрый вечер, Антония, я ожидала твоего визита.

— Тягостного визита, поверь. Не спрашиваю, плакала ли ты — вижу это по твоему макияжу.

В первый момент Милош был шокирован таким обращением. Однако потом он сообразил, что обе женщины были на «ты» с незапамятных времен. Принимая во внимание их возраст, они должны были знать друг друга со времен диско.

— Представляю тебе моего помощника лейтенанта Машека.

— Извините, лейтенант, если я не говорю «очень рада».

— В данных обстоятельствах вы вправе уклониться от любезностей. И я приношу вам свои соболезнования.

Антония была довольна: Милош имел понятие о правилах приличия.

Сохраняя непроницаемый вид, Иоланда увела гостей подальше от заседания первых лиц клана. Проходя комнату за комнатой, Милош получил возможность оценить великолепие декора. Вернее, растерянный от недостатка культуры в области искусства, без толку поглазел на него на ходу. По крайней мере, он понял, что на убранство дома пошли немалые деньги. Полотна в стиле барокко, ценность которых он не мог определить, старинная мебель, которую он вряд ли мог себе представить в своем жилище, свидетельствовали о тугой мошне владельцев.

Будуар, в который он вошел, не выбивался из общей роскоши особняка. Вот только обстановка показалась ему более современной. Милош пожал бы плечами, если бы ему назвали создателя этой мебели. Имя Мажореля[10] ничего ему не говорило. Равно как и подписи на полотнах. Он ничего не знал о школе символистов. Равно как и о живописи вообще. Находящиеся в комнате люди в трауре интересовали его куда больше.

Два ворона с искалеченным печалью взглядом.

Более молодой — плотный, нервный — вертел в пальцах пулю. По его бритой голове Милош понял, что перед ним Тино.

Второй — постарше, лет шестидесяти, худой как щепка, постоянно скрипел зубами. Неизвестное лицо. Милош гадал, что тот здесь делает.

Ответ пришел от Иоланды.

— Я попросила сына присутствовать при нашей беседе. Не возражаешь, Антония?

— Правильно сделала, так мы сэкономим время.

— Думаю, ты знаешь его крестного отца Батиста Чеккальди?

Старик закатил глаза, показывая, что ответ очевиден.

— Ты шутишь? Между мной и этим господином — бездна страсти.

Смеяться над шуткой было бы опасно. Чувствовалось сильное напряжение, и Тино, ощущая новообретенную власть в полном объеме, резко бросил:

— Вам не поручали это дело, комиссар, у вас нет ордера. О чем вы хотите с нами говорить?

Милош напрягся, пораженный тоном бритого.

«Плохое начало, Арсан сейчас выставят за дверь».

— Я видела, как ты появился на свет, Тино, мы с твоей матерью давние подруги. Мне не нужна бумажка с печатью, чтобы разделить ваше горе.

— Рассказывайте кому другому! Вы ненавидели отца.

— Ты слишком спешишь, Тино, я думаю о вас обоих. И потом, выбрось из головы, что я ненавидела твоего отца. Когда закон потребовал от меня упрятать его за решетку, я сделала это без всякой радости. Когда правосудие освободило его, я уважала его права. Будь честен, пожалуйста: ты видел, чтобы я доставала его после выхода из тюрьмы?

— Нет, признаю.

— В таком случае попробуй допустить, что я говорю искренне. К тому же нахожусь здесь в частном порядке. То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

«Неплохо исполнен номер «Большой секрет», Арсан снова берет инициативу в свои руки».