Сожжение Просперо

«И совсем неплохо, что твое имя навеки связано с Консерваторием, хотя бы благодаря случайному стечению обстоятельств, поскольку ты оказался на конце бюрократической цепочки, когда я решился за нее потянуть, — подумал Хавсер. — Это нисколько не повредило твоей карьере, Гиро Эмантин. Распознать важность создания Консерватория, оказать ему поддержку, когда все вокруг от него отвернулись. Да, какой же ты мудрый, гуманный и бескорыстный человек! Совсем не такой, как другие политики».

Префект-секретарь продолжал говорить:

— Итак, в ближайшие десятилетия мы должны быть готовы к переменам.

— Гм… К переменам?

— Консерваторий стал жертвой собственного успеха! — со смехом заявил Эмантин.

— Как это?

— Нравится нам это или нет, пора позаботиться о его законном оформлении. Я не могу вечно опекать Консерваторий. Мне в будущем предстоят некоторые изменения. Возможно, я отправлюсь на Луну или Марс в качестве сенешаля.

— А я слышал, что тебе прочат место в Совете.

Эмантин скромно потупился:

— Ну, я не знаю…

— Мне говорили именно так.

— Смысл в том, что я не смогу всегда тебя защищать, — сказал Эмантин.

— Я и не знал, что Консерваторий кто-то защищал.

— Его ресурсы и бюджет выливаются в значительные суммы.

— За всем этим скрупулезно следят.

— Безусловно. Но кое-кого беспокоит сфера полномочий Консерватория. Он превратился в жизненно важный правительственный орган с огромными ресурсами, но функционирует отдельно от администрации Гегемонии.

— Но так и должно быть. Так он развивался. Наша деятельность прозрачна и открыта для всех. Консерваторий — общественное учреждение.

— Возможно, пришло время задуматься о введении Консерватория в зону деятельности Администратума, — сказал Эмантин. — Так будет лучше. Централизованное управление поможет при общении с бюрократическим аппаратом, а также с доступом к архивам, не говоря уже о финансировании.

— Мы станем частью Администратума?

— Хотя бы ради того, чтобы упростить бухгалтерию, — сказал Эмантин.

— Ну… Мне кажется, это сомнительная выгода. По правде сказать, мне это не нравится. И остальным тоже вряд ли придется по вкусу.

Префект-секретарь отставил свой бокал с дижестивом и похлопал Хавсера по руке. Его юношеские пальцы сжали старческую руку Хавсера.

— Мы все в одном потоке должны двигаться к общей цели — к Объединению. Так сказал Сигиллит, — заявил Эмантин.

— Объединению Терры и Империума, — заметил Хавсер. — А не к буквальному объединению интеллектуальных отраслей человеческой деятельности.

— Доктор Хавсер, если ты будешь возражать, они могут отказаться обновить ваш устав. Ты потратил тридцать лет, чтобы доказать важность сохранения знаний. Теперь в этом убеждены даже многие члены Совета, и процессом должен руководить Администратум Гегемонии. Он должен быть официальным, санкционированным и централизованным.

— Понимаю.

— В ближайшие несколько месяцев я собираюсь передать часть своих обязанностей своему заместителю Генрику Слассену. Ты с ним знаком?

— Нет.

— Я позабочусь о вашей встрече во время завтрашнего посещения фабрики. Познакомься с ним. Он очень способный человек и проведет преобразования так, что у тебя не будет повода жаловаться.

— Понимаю.

— Отлично. Еще раз поздравляю тебя с этой значительной наградой. Пятьдесят лет? Надо же!

Хавсер понял, что его аудиенция закончилась. И напиток в бокале тоже.

— Неужели так долго?! — воскликнул он, выходя вместе с Астартес из зала с очагами в темные, продуваемые сквозняками переходы Этта.

Вокруг них завывал ветер. Левый глаз без света костров снова утратил зрение.

— Ты спал, — ответил рунный жрец.

— Ты сказал, что прошло девятнадцать лет, но ведь ты имел в виду фенрисийские годы, верно? Ты говорил о великих годах?

— Да.

— А они в три, в четыре раза длиннее терранских!

— Ты спал, — повторил рунный жрец.

Вышнеземец ощутил головокружение. Внутренняя дезориентация была настолько сильной, что вызвала тошноту. Он боялся, что его вырвет или даже что он упадет в обморок, но еще больше боялся проявить слабость перед Астартес. Он боялся самих Астартес. Страх только усилил головокружение.

За его спиной шагали трое: рунный жрец, Варангр и еще один Астартес, имени которого вышнеземец не знал. Скарси не проявил никакого желания пойти с ними. Он вернулся к игровым доскам, словно вышнеземец был мелкой помехой, которая отвлекла его от более важного дела, как, например, расстановка костяных фигурок на инкрустированных досках.