Сожженная карта

– Да-да… способность рассуждать… ну а еще один вид – нарушение и этой способности рассуждать… в конце концов человек превращается в кретина. Поэтому в первом случае он, как бы став новым человеком, может жить среди незнакомых ему людей. Обычно через два-три месяца память восстанавливается. Проблема возникает в том случае, если человек в результате этой болезни становится полным кретином. Но такие люди сразу же берутся полицией под наблюдение… сверят по картотеке покинувших дом лиц, о которых сделано заявление, и тут же обнаружат, верно? Ну а тот человек и водительские права, и вообще все документы, в отличие от нас, простых смертных, всегда носил с собой…

– Выходит, что вы тоже придерживаетесь версии запланированного исчезновения?

– Трудно сказать. Не ребенок вроде бы – уходить из дому без всякой причины, это, знаете ли…

– Если побег тщательно подготовлен, тогда действительно никаких следов не остается. Но, судя по тому, что мне удалось узнать вчера вечером, есть еще кое-какие неясности… посудите сами, телефонная книжка со специальным устройством для открывания на нужной букве, она у вас, да?

Я надеялся застигнуть его врасплох, но он и бровью не повел.

– А, вот вы о чем. Ну, таких вещей сколько угодно. Дневник, например, визитные карточки, лежавшие в его столе… – С рассеянным видом он смотрит в небо, и тогда вздуваются, зажав кадык, хорошо развитые мускулы, как на шее зажаренной целиком птицы. – Но, знаете, с тех пор прошло уже больше полугода. И все это время я не сидел сложа руки. Хватается за все без разбора, наверно, потому, что бестолковый, думаете вы, но… я потратил на это много времени и денег… ладно, если понадобится, я вам когда-нибудь все объясню. Но, по совести говоря, я не хочу, чтобы на эти вещи вы попусту тратили время. Просьба моя – это результат серьезного анализа всех моих неудач. Так вот, не могу ли я просить вас снова все взвесить как следует, заново все пересмотреть.

– К чему вы мне это говорите? Одна фотография, один спичечный коробок – это все равно что искать улицу, не имеющую названия.

– Я бы этого не сказал. – Сняв перчатку, он с силой стал тереть глаз, пыль в него, что ли, попала. – Я тоже прекрасно знаю, что ходить в это кафе – пустая трата времени. Но вот что интересно, размышляя о том, что это за кафе, куда вы собирались пойти на разведку, я вдруг подумал: а что, если тот самый спичечный коробок, ради которого вы туда пошли, на самом деле куплен не в этом кафе, а, к примеру, здесь, на стоянке?.. Мне это кажется вполне вероятным. Так вот, человек этот весьма ловкий и искусный, что касается машин, он был первоклассным автомехаником, имел даже диплом… благодаря своей ловкости он раздобыл где-нибудь почти даром старую развалину, привел ее в порядок и ездит на ней, занимаясь ремонтом автомашин – прекрасное занятие. Ну как, разве это не может служить хоть малюсенькой зацепкой? И эту стоянку он сделал, причем совершенно случайно, местом заключения сделок…

– Вот я и хочу, чтобы такие сведения вы мне сообщили. – Я сразу же вспомнил, что на полке рядом с лимонной шторой, среди самых различных книг, большую часть которых составляли специальные, действительно были книги по ремонту автомобилей, а прибавив сюда висевший рядом с Пикассо мотор в разрезе, на котором были красные надписи, должен был признать, что проявил некоторую невнимательность. – Ведь то, что он имеет диплом автомеханика, чрезвычайно важная деталь. Расположение родинки, след от операции аппендицита или его отсутствие – приметы бывают не только такие. И поскольку мне своевременно не рассказали всего этого, я оказался в весьма затруднительном положении.

– Вы правы, это никуда не годится. – Он рассмеялся, оттопырив тонкие губы и резко ткнув меня пальцем в бок. – Моя сестрица, наверно, спутала вас, агента, с закуской к пиву, а?

– Ну и каков же результат?

– Ничего не вышло… – Повернувшись в сторону сторожки, мужчина высунул кончик языка с белым налетом и сплюнул. Плевок, описав крутую дугу, упал на крышу соседней машины. – Старик-сторож всего полгода служит здесь, никого другого больше нет. Я пытался поговорить с ним, но он неожиданно оказался крепким орешком, никак не поддается. Своими гноящимися красными глазками он так и шныряет по сторонам. Мол, все в порядке, что вы от меня хотите. А в общем-то, желательно на все это взглянуть по-новому. Ведь тогда может проясниться и то, что раньше и в голову не приходило.

Видимо, направление ветра вдруг переменилось – из переулка вынесся клуб пыли и, увлекая за собой песок, завертелся, заплясал между машинами. Откуда-то доносятся звуки музыкальной шкатулки… или нет, эту мелодию издает, скорее всего, подметальная машина… неожиданно мужчина плотнее замотал шарф, лицо его недовольно сморщилось.

– Фу, как противно.

– Пыль?

– Так сплелись вместе эта пыль и музыка – противно. Если вы не возражаете, может быть, действительно пойдем в кафе и немножко посидим?

Раздраженный голос. На этот раз приглашение исходило от него, и я наконец почувствовал, что могу как будто, пусть и не совсем четко, оценить свое положение.