Сожженные мосты

Вообще-то, покупать я не имел права. Дело тут было вот в чем — дворяне могли купить оружие по своей надобности, но я-то как раз не мог сейчас доказать, что я дворянин. Для этого следовало представить жалованную грамоту. В Петербурге есть несколько оружейных магазинов, где обычно «отовариваются» офицеры и аристократия, там владельцы знают постоянных покупателей в лицо, как знали их отцов, и дедов, и прадедов. Там отец, как только приходила пора, приводил сына в магазин за руку, вот и все, и ничего предъявлять не требовалось. Но в том-то и заключалась проблема, что меня здесь никто не знал, офицерского удостоверения личности, по которому я мог бы приобрести оружие, у меня с собой не было, жалованной грамоты тем более. Поэтому…

Поэтому придется выкручиваться.

Хозяин открыл первую дверь, внимательно рассмотрел меня через кованую решетку. Очевидно, я произвел хорошее впечатление, потому что для нас открылась и вторая дверь-решетка.

— Прошу, господа.

Владелец магазина хотя и был похож на араба — невысокий, полный, с вьющимися волосами без малейших признаков седины, — но по-русски говорил без малейшего акцента. Арабы не могут избавиться от своего акцента и ошибок, если с детства учили сначала арабский, а только потом русский. Все дело в том, что из шести гласных русского языка в арабском имеется соответствие только трем, причем «а» произносится как «э», а «и» часто путается с «о». Мягкого знака в арабском языке нет вообще. Араба по этим признакам отличишь без особого труда, а этот говорил по-русски очень чисто.

Значит — русский, скорее всего, с Кавказа. Поселенцы здесь все друг для друга были русскими.

— Сударь, вероятно, вы хотите приобрести хорошее ружье для харитхии?[101] — вежливо спросил хозяин магазина, когда мы оказались в полутемном зале.

— Отнюдь… Мне нужен хороший пистолет. Не револьвер, а именно пистолет. Длинноствольный и самой лучшей выделки, какой только у вас сыщется. А еще лучше — пару.

Услышав слово «пару», хозяин понимающе кивнул.

— Прошу сюда, господа.

Проходя в соседний зал, хозяин включил свет, высвечивающий полки с товаром и оставляющий в полумраке сам зал. Вот теперь я понял, почему Абашидзе рекомендовал обратиться именно сюда.

Существует четыре вида дуэльного оружия. Старое, капсюльное, под дымный порох — пуристы[102] настаивают на использовании в дуэлях исключительно его. Они и охотиться норовят с дульнозарядным оружием да с рогатинами, выходя с ними на медведя и крупного кабана. Но я к традиционалистам не отношусь. Есть однозарядные крупнокалиберные пистолеты переломной схемы под револьверные и даже винтовочные патроны. Оружие для дуэлей более чем подходящее — все равно больше одного патрона в дуэльном оружии быть не должно, а мощность патрона делает смертельным почти любое попадание. Но у меня рука заточена не на это оружие, у него своеобразная развесовка, вес почти целиком приходится на ствол, и наклон рукояти не соответствует пистолетному, к которому я привык.

Значит, остается одно из двух — либо пистолет, либо револьвер.

— Маузер образца пятого года есть? — с надеждой осведомился я.

— Есть, сударь, но не в паре. Прошу.

Пистолет увесисто и солидно лег на подсвеченное снизу стекло. Старый, неказистый — но оттого более ценный.

— Какого года выпуска?

— Тридцатого. Спортивная серия. Оригинальный патрон, с длинным стволом. Сертификат подлинности прилагается.

Господи, даже древесина на ручке старая, оригинальная. Воронение чуть сбито — но именно чуть, не больше пары тысяч выстрелов. Это же надо тут такое найти…

— Цена?

— Полторы тысячи золотых, уважаемый.

Попав на арабский базар, всегда торгуйся. Торговец обязательно назовет цену в несколько раз выше реальной. Даже если у тебя есть деньги, все равно торгуйся. Купив без торга, ты оскорбишь торговца.

— Уважаемый, это же самая настоящая лихва! Побойтесь Аллаха!

Торговец понимающе улыбнулся.

— Сударь, я принадлежу к армянской христианской церкви, и Аллах простит меня за это.

— Но как же то, что сказано в Библии? Умножающий имение свое ростом и лихвою соберет его для благотворителя бедных. Разве вы не чтите то, что написано в Ветхом Завете?

— Сударь, клянусь всеми святыми, этот товар стоит цены, которую я назвал!

— Господь свидетель, никто не даст за него больше пятисот золотых.

— Тысяча двести — эту цену я даю только потому, что их превосходительство генерал-губернатор не забывают о бедном торговце Ашоте…

Я решительно отодвинул пистолет.

— Поистине, генерал-губернатор будет зол, узнав, какую цену вы заломили. Лучше я выберу себе то, что и собирался выбрать.