Сожженные мосты Часть 4

Погода ухудшилась, и сильно – впрочем, погода в Санкт Петербурге в этом плане ничуть не лучше, чем скажем в Лондоне. То и дело принялся накрапывать дождь – это лето вообще было дождливым. По обе стороны от дороги тянулись поля – морковь, капуста, картошка, клубника. Все это обрабатывали люди в ярко-желтых дождевиках. Рядом с ними были другие люди, тоже в дождевиках, но белых. Они либо распределяли работы, либо работали вместе со всеми. Охраны – а это больше всего было похоже на тюремное поселение ослабленного режима, для подданных, совершивших преступления неумышленно или впервые – видно не было, только те кто работает. Периметра тоже не было никакого.

– Что это? – спросил принц

– Имейте терпение, ваше Высочество – ответил ему Цесаревич, привычно сидящий за рулем головной машины – это одно богоугодное заведение. Я попал сюда недавно… случайно, и теперь помогаю… благотворительность, понимаете? Я просто хочу, чтобы и вы побывали здесь.

– Но у меня нет денег, и я не могу оказать благотворительную поддержку.

– Это и не нужно. Переступая порог этого дома здесь не обязательно доставать кошелек. Здесь принимают всех.

Центр располагался на территории монастыря, довольно поздней постройки – но построенного по старинным канонам, когда каждый монастырь был крепостью. Массивные, белые стены, которые не прошибешь и танковым снарядом, внутренний дворик, постройки, перестроенные на современный лад – что-то типа корпусов.

Перед массивными воротами машины затормозили, трижды просигналили – и ворота начали открываться. Верней, не открываться – их открывал человек в длинной черной рясе и с большим массивным крестом на цепи, то ли священник, то ли послушник монастыря. Больше всего монастырь был похож на средневековый замок, как отметил это принц Уильям – вот только стены почему то, которые в Британии всегда оставляли просто каменными, здесь были побелены.

Машины остановились у одного из корпусов, навстречу вышел еще один человек – метра под два ростом, в простой черной рясе с крестом, с длинной с проседью бородой. Его отличали шрамы на щеках, которые не в силах была скрыть даже борода. Шрамы были симметричные, отчего можно было сделать вывод, что это не шрамы от пуль и осколков, а сделаны они человеческой рукой.

Ничего не говоря, Цесаревич остановил машину, полез наружу. Принц Уильям понял что приехали, вышел сам, галантно подал руку сопровождавшей его даме, стремясь поддержать реноме британского джентльмена и аристократа королевской крови. Катерина суетливо повязывала голову платком, который был ей мал – в святом месте нельзя находиться с непокрытой головой.

– Доброго вам здоровья, отец Виталий – сказал принц, подходя к великану и крестясь – куда складывать?

Охранники – их было только двое, только ради того, чтобы довезти груз их и взяли, из машины демонтировали второй и третий ряд сидений чтобы побольше влезло – тоже высадились, открыли двери.

– Кладовую знаете, туда и кладите. Да благословит вас Господь, Ваше Высочество, за свершаемое вами.

– Увы, отец Виталий, прощение мне нужно больше, чем благословение.

– Господь милостив. Приходи на исповедь и снимешь камень с души.

– Это мои спутники, отец Виталий. Я хотел бы, чтобы они посмотрели на творящуюся беду. Возможно, их это убережет от чего злого.

– Не старайся, дочь моя – просто сказал священник, глядя на то, как Катерина пытается скрыть свои локоны под платком – здесь можно. Пойдемте.

Отец Виталий квартировал в небольшом, просто обставленном кабинете посреди каменных стен, а рядом было что-то вроде аппаратной с экранами для наблюдения – на части территории наблюдение все же было, попадая сюда какое-то время новенькие жили под постоянным наблюдением и в закрытом, огороженном решетками, и лишь потом их переводили в общий сектор, где преградами были только стены.

На некоторых экранах было видно, как люди спали. На некоторых лежали под капельницами. На некоторых – лежали, привязанные ремнями к кроватям и дергались, как в пляске святого Витта. Камеры были хорошими, цветными, качественным – и видеть тех, кого только что сюда доставили можно было очень хорошо. Почти все походили на живых мертвецов, у многих даже кожа была странного, зеленоватого оттенка как у зомби.

Смотреть было страшно. Но они смотрели.

– Вот так вот – просто сказал отец Виталий – начинается все с того, что кто-то хочет попробовать. Человек слаб, и склонен оправдывать себя. Кто-то говорит, что один раз живем. Кто-то говорит, что лучше попробовать и жалеть, чем не попробовать и жалеть. И пробуют. А потом еще раз. И еще. А заканчивается – вот чем…

Все молчали

– Недавно говорили, что не стоит сюда приходить обычным людям и смотреть на все это. А я считаю – стоит. Может кого – и убережет…

Когда они вышли в замощенный камнем, пустынный двор – говорить ни о чем не хотелось. Каждый понимал, что это теперь – останется с ними навсегда.