Сожженные мосты

— А они — бедные овечки! Британия — самая страшная и самая кровавая держава в истории человечества. Не счесть злодеяний, которые совершили жители Туманного Альбиона в принадлежащих им землях — и в других землях, которые им никогда не принадлежали, и не будут принадлежать! Не счесть злодеяний, которые они совершили в России — они отравили ртутью Ивана Грозного, убили Павла, убили Александра Первого, убили Александра Второго, пытались устроить у нас революцию. Не счесть крови ими пролитой, мы агнцы Божии по сравнению с ними. Британцы всегда навязывали свою культуру покоренным им людям, они считали себя высшей расой, а других не считали даже за людей — в то время как русские жили одной жизнью и с арабами и с кавказцами и с турками и с поляками. И русская культура вбирала в себя черты всех других, мы никогда не считали себя посланцами неба.

— Заметно. Особенно, когда мы называем себя богоизбранным народом.

— Мы и в самом деле — богоизбранный народ. Потому что мы пришли туда, где была нищета и отсталость, теперь там — заводы и города. Мы не вели войну против других народов — мы оставили им право жить на своей земле и молиться своим богам. Вы можете отстаивать право самому жить в хижинах и лечиться у знахарей — но не смейте говорить так от имени других людей, не спросив их мнения. Вот теперь — я кое-что понял про вас, профессор. Каким-то образом получилось так, что вы решили, что имеете право говорить и действовать от имени неразумного народа — хотя никто не давал вам такого права. Никто, профессор, и вы сами это понимаете. Вы говорите от имени народа — но считаете его быдлом, рабами и надсмотрщиками одновременно, в то время как даже Государь не позволяет себе такого мнения. Почему-то так получилось, что вы сочли себя и таких как вы выше народа, решили гнать его в какое-то безумное будущее. Такой человек уже был в нашей истории, и звали его Владимир Ильич Ульянов. Помните, чем закончилось?

— Вы обещали… — напомнил профессор.

— Да черт и с вами… — досадливо сказал я — не сравнивайте себя с Ульяновым, вы люди разного калибра. За Ульяновым была какая-никакая — а организация, была идея. Вы же просто — провалившийся и никому не нужный британский агент, скрывающийся в чужой столице. Вы никому не нужны, вас никто не послушает, за вами никто не пойдет. Вы банкрот, сударь, политический и моральный, вот что!

Я поднялся со скамьи. В прорехи несущихся по небу туч выглядывало любопытное, не по осеннему теплое, солнце. К обеду должно было распогодиться…

— Нас больше чем вы думаете! — сказал профессор.

— Ошибаетесь. Вас мало. Такие как вы — выродки, только так вас можно назвать, потому вас и мало, что вы — не норма, вы аномалия. Кстати — вчера у Государя родился сын, наследник престола. Три шестьсот. Можете поздравить. И на вашем месте — я бы устроился на работу. Иначе сойдете с ума…

Совет устроиться на работу был как нельзя кстати, только профессор этого не знал. Целый месяц мы неутомимо искали те счета, на которые британская разведка перечисляла свои тридцать сребреников этому иудушке. Нашлось не тридцать сребреников — триста восемьдесят тысяч золотых соверенов. По правилам — деньги, которые мы обманом выгребли со швейцарского номерного счета Вахрамеева, должны были пойти в бюджет МВД и СЕИВК поровну — но и то и другое ведомство от них отказалось. Новый Государь повелел отдать все эти деньги на благотворительность, так же не желая их касаться.

Вот это вот — и есть достойное наказание для предателя. Потому что, судя по состоянию счета профессора — весь треп о «немытой, злонамеренной России» прикрывал обычную алчность, Ровен дал ему почувствовать, что он борется со злом. В то время как на деле — он просто купил этого урода. С потрохами.