Сожженные революцией

Круг второй Александр Блок, Борис Савинков (1879–1904) Ангелы и бездны

Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзенной муки
И горько повторял, метаясь, как больной:
«Что делать буду я? что станется со мной?»

А. С. Пушкин

Падение в бездну есть зеркальное отражение взлёта в небо. Ангел, устремляющийся ввысь со шпиля Петропавловского собора, отражается в невской воде, и там, в перевёрнутом мире, мы видим его двойника низвергнутого, падающего в преисподнюю.

Александр Блок и Борис Савинков во многом похожи – даже до двойничества. Похожи отчасти и внешне – ростом, статью, аристократизмом повадки, благородной правильностью лиц. Оба – выходцы из одной социальной среды, у них было немало общих знакомых. Линии их биографий неоднократно пересекались. Они читали одни и те же книги, искали ответы на одни и те же вопросы. И в революционном дыму и пламени задохнулись оба. Но Блок принял в сердце свет словесного творчества, жизнь отдал поиску вечной правды и в последнем творческом откровении за снежно-кровавыми вихрями революции увидел над собой лик Христа. Савинков вложил всё, что имел за душою, в дело разрушения и человекоубийства, вызывал революцию, как шаман, носился в её водоворотах, как одержимый, во всех начинаниях потерпел сокрушительный крах и навсегда низвергся в тёмную пустоту – из окна тюрьмы на Лубянке.

Бездна бездну призывает…

I Из хорошей семьи

1877 год, Санкт-Петербург, Университетская набережная, ректорский флигель. Квартира ректора Императорского университета Андрея Николаевича Бекетова. Знаменитый профессор ботаники живёт здесь семейственно: жена Елизавета Григорьевна, четыре дочери – Екатерина, Софья, Александра и Мария. Старшей дочери двадцать третий год, младшей пятнадцать. Причуднице Александре, Асе, самой резвой, непоседливой, – семнадцать.

Осень, полусумрак прихожей. Звонок в дверь. Прислуга отворяет. На пороге стоит красивый господин лет двадцати пяти в безукоризненном сюртуке, белоснежной сорочке со стоячим воротничком, при модном галстуке. Вьющиеся волосы над высоким лбом, усы и бородка, взгляд одновременно пристальный и туманный…

– Александр Львович Блок, приват-доцент, – представился молодой человек. – Дома ли его превосходительство?

Господин препровождён в кабинет – он пришёл по какому-то служебно-учёному делу. Но прислуге, каковая обо всём догадывается лучше хозяев, показалось, что истинная цель визита иная. Очень уж тщательно одет и причёсан молодой человек, и потом, замечены были взоры, дважды или трижды брошенные им в сторону дверей, ведущих в жилые комнаты ректорской квартиры. Любопытство горничной было удовлетворено, когда посетитель в сопровождении учтивого хозяина вышел из кабинета в прихожую. Заветные двери распахнулись, и оттуда выпорхнула прелестная барышня в светлом домашнем платье и с лентами в лёгких чарующих волосах. Увидев незнакомого мужчину, остановилась.

– Асинька, познакомься. – Добрые глаза Андрея Николаевича Бекетова заискрились любовью при появлении дочери, и в обширной бороде обозначилась улыбка. – Это господин Блок, Александр Львович, очень милый и талантливый молодой человек.

– Мы, кажется, уже знакомы с Александрой Андреевной, – произнёс приват-доцент приятным глуховатым голосом. – Виделись на вечере у Озерецких.

– Ах, ну вот и прекрасно, вот и прекрасно. Прошу вас, mon ch`er[24], бывать и у нас. У нас ведь весело, не правда ли, Асинька? И молодёжи много. Да вот хоть бы в ближайшую субботу…

Соединились судьбы двух хороших интеллигентных семейств.

Генеалогическая справка. Род Блоков по мужской линии происходил от лекаря-немца Иоганна-Фридриха (по-русски Ивана Леонтьевича) Блока, поступившего на русскую службу при Елизавете Петровне и со временем занявшего должность лейб-хирурга при наследнике престола Павле Петровиче. По восшествии на престол император Павел пожаловал права дворянства своему доверенному врачу и всему потомству его. За сто лет Блоки обрусели, перешли в православие. Внук Ивана Леонтьевича Лев Александрович, преуспевающий чиновник, выпускник Училища правоведения, был женат на дочери псковского губернатора Ариадне Александровне Черкасовой. В их семье родился в 1852 году первенец Александр, тот самый, что четверть века спустя вызвал закономерное любопытство служанки Бекетовых.

Александр Львович стал часто бывать в ректорском флигеле, и вскоре от него повеяло жениховством. Он был прекрасный музыкант, интересный собеседник, подающий надежды учёный. В нём открывалась какая-то завораживающая глубина, и внешность его, благородная и немного демоническая, казалась изысканным ларцом, в котором спрятан таинственный тёмный бриллиант.